Мария Аронова – одна из самых узнаваемых, востребованных и любимых публикой современных актрис, мама двоих детей и уже бабушка. Она рассказал «Бате» о своем отце, давшем ей не только характер, но и «спасательные круги» к нему, и научившем выше всего ценить семью и близкие отношения.

Мария Аронова

Папина дочка

Я – папина дочка, его повторение и внешне, и по характеру, горячий человек. Во мне нет сдержанности, которая была в маме и есть в моем старшем брате. Я – огненная.

Если девочку любит отец, она, вероятнее всего, будет счастлива в браке.  Это я так для себя определяю. И забота, которую я получаю почти двадцать пять лет от своего супруга Жени, тоже связана моим отцом. Почему? Девочка выбирает похожего человека в лице своего супруга, а мой папа был идеальным мужем и отцом. То, как живем в своих семьях мой сын, брат и я, – папино наследие, его жизненная установка.

Что до капризности, которую приписывают папиным дочкам, то, конечно, я могу быть капризной. Несомненно, со мной жить сложно – меня надо любить, и то, что я столько лет с Женей, – свидетельство его фантастического терпения. Ну и как мне кажется, все-таки он меня любит, потому что без любви это не вытерпеть.

Мария Аронова с супругом

Уроки ответственного хлопанья дверями

Любовь была основой для папы. Он был альтруистом фантастическим и любил всех, кто рядом с ним, весь ближний круг.

Папа говорил, что дом – это наша крепость, куда мы приползаем зализывать раны, но в этом нам помогают люди, которые нас там ждут. Для отца это было крайне важно, это были его правила жизни.

Папа не любил секреты в семье. Например, если ты куришь, то не должен в свои 18 лет прятаться, тебе в качестве приказа говорят: «Или ты бросаешь, или куришь при родителях!»

Если у тебя что-то случилось, даже если ты в невыгодном свете будешь выглядеть в глазах родителей, твой долг сказать: «Дорогие, я совершил дурной поступок! Судите меня, как хотите, но вы должны это про меня знать!»

Если речь шла о конфликтах, отец учил нас предполагать, что «ты виноват всегда». То есть рассматривать ситуацию следующим образом: если считаешь себя сильным человеком, который может принимать решения, вести за собой людей – все на твоей совести. Это ты не так выразил мысль, допустил конфликт и т.п., а значит – бери на себя ответственность.

Папа умел извиняться, признавать свои ошибки и тем самым подавал нам с братом огромный пример.

Папа говорил: «Хлопнуть дверью легко. Открыть ее сложно. Если у тебя есть силы, чтобы потом эту дверь открыть, придти и сказать: “Ребята, я был не прав!” – хлопай, но открывать ее будешь сам».

Мне это правило очень помогает в жизни, и теперь я понимаю, почему у папы была такая философия. Он не умел «считать до 10», чтобы успокоиться, точно так же и я не умею, и это моя проблема. С мамой такие ситуации не происходили, не происходят они и с моим братом. А вот со мной бывает периодически (с годами, надеюсь, все реже), что эмоции на том уровне, когда можешь наговорить лишнего и будешь потом извиняться не за суть сказанного, а за форму, в которой это было сделано. Это тоже наследие отцовское, и, к сожалению, как бы я с ним не работала, но в экстремальной ситуации оно все равно проявляется.

Но папа подарил мне большое количество «спасательных кругов». Он изначально мне сказал: «Ты унаследовала это от меня, и потому  часто будешь оказываться в открытой воде, но знай, что можно вот так выплывать и вот так. Прощение близких людей не безгранично, и, если ты неправ,  признай это, не замалчивай, не пытайся оставить ситуацию “а вдруг само рассосется”. Нет, бери на себя ответственность и все углы стесывай сам, если ты построил квадратный стол вместо круглого».

Детская мечта и отцовское признание

Сколько я себя помню – всегда хотела быть актрисой. Папе это не нравилось. Его это даже в какой-то степени расстраивало – моя детская творческая активность, дворовые спектакли… Мне кажется, он немножко этого стеснялся.

Мария Аронова в детстве

А потом отец пришел на мой дипломный спектакль в училище. Это была «Царская охота» по пьесе Леонида Зорина в постановке моего педагога Владимира Владимировича Иванова. После спектакля папа заглянул в гримерку и сказал: «Сегодня я забыл, что ты мой ребенок!»

Это была серьезная оценка, комплимент, и я понимаю, что именно тогда папа и признал мой талант.

В отличие от мамы, отец был строг в плане авансов. Это не мамина радость от хорошо прочитанного стихотворения. Отец ждал глобального – успехов, признания, и такие моменты были.

Премию «Хрустальная Турандот» за роль в спектакле «За двумя зайцами» мне вручали мой педагог и ректор Владимир Абрамович Этуш и прима нашего театра — Юлия Константиновна Борисова. Она вынесла рушник ручной работы, на котором были вышиты сцены из спектакля «Горе от ума», и сказала, что великий актер МХАТА, ученик Станиславского Василий Осипович Топорков подарил его ей со словами «увидишь кого-то достойного, передай ему это знамя!» Такая награда стоит многих.

Отец актрисы Валерий Максович Аронов

В последний раз папа был в театре, когда отмечался мой юбилей. Организатор премии Борис Петрович Беленький предложил мне провести его на сцене театра Вахтангова – сделать «Хрустальный бал» и пригласить всех моих близких. Запись этого вечера была показана на канале «Культура». Я вела церемонию вместе с моей внучкой Тонечкой, а папа сидел в ложе. Он смотрел на зал, который стоя аплодировал мне, на количество цветов, которые мне выносили, и в глазах папы я видела восторг и слезы. Он был и счастлив и горд за меня.

Я очень благодарна моим поклонникам, потому что неоднократно бывало так: папа приходил куда-то, выяснялось, что он мой отец, и люди говорили: «Ой, мы так любим вашу дочку!» И вот этой любовью, отношением публики ко мне он, по-моему, тоже очень гордился.

Растерянный дедушка

Папину строгость по отношению к детям я не унаследовала. Я абсолютно мягкий человек – из меня можно веревки вить. Скажем так, я громкая, но очень добрая и абсолютный раб своих детей. Я перенесу размолвку с родней, любимым мужчиной, моими немногочисленными нежно любимыми друзьями, но если, не дай Бог, что-то произойдет между мной и моими детьми – я этого не переживу.

Не скажу, что мой отец был суровым дедом. Он был дедом растерянным… (улыбается) Он очень нежно принимал ласки внуков и внучек, много мог о них говорить, но до определенного их возраста скорее любил их на расстоянии.

Он совершенно не умел общаться с маленькими детьми, тяготился и этого не скрывал – он не знал о чем с ними разговаривать, к тому же у него категорически отсутствовали педагогические способности. Но когда ребеночек подрастал, уже чувствовалась его личность и, тем более, если внук интересовался темой, которой владел мой отец, это было счастье! Папа мог посвящать дикое количество времени – просто болтать, играть, серьезно беседовать.

Мария Аронова с сыном Владиславом

Семейная любовь, семейные границы

Я названа в честь прабабушки – Марии Степановны, маминой бабушки, с которой долгое время прожили мои родители. Она обладала фантастической мудростью и излучала любовь по отношению к близким. Ее нельзя было не любить, она умела сгладить любое разногласие. Как пример, когда мой отец начинал злиться, если маленький ребенок не подчинялся, она всегда говорила: «Валерочка, не ругайся, отвлеки!»

Мой отец искренне ее любил, называл Маня и, когда в 89 лет она начала плохо ходить, носил ее на руках, мыл, стриг – вел себя буквально как сын.

Мы с братом лишь после ее ухода поняли, что жили рядом с женщиной, которая перенесла самое страшное, что может выпасть на женскую долю, – она похоронила двоих своих детей.

Моя бабушка Рая, ее дочь, умерла в 54 года от рака. А мой двоюродный дед Шурик, ее сын, в честь которого назван мой брат, был пулеметчиком, трубачом и в 1941 году недалеко от Москвы пропал без вести. Мария Степановна всю жизнь прожила в ожидании, что вот-вот откроется дверь и войдет Шурочка…

Война унесла многих в нашей семье. Петя, мамин отец, в 1942 году погиб в ополчении. Ему было 24 года. Мама его не помнила – она 1940 года рождения. Интересно, что после войны он собирался поступать в театральный, хотел стать артистом. Сохранились фотографии, где он в народном театре играет роль Незнамова в «Без вины виноватые».

То, как Мария Степановна вела себя в доме молодой семьи, – определенная школа. Папа был строгим, но тоже никогда не позволял себе делать мне замечания относительно воспитания моих детей – точно так же, как его родители и мамина бабушка.

Дурным тоном считалось влезать в дела супругов и отчитывать друг друга при ком-то и, тем более, перед детьми. Если мы с Женей что-то резко обсуждали при папе, он ударял кулаком по столу и говорил: «Ребята, не при мне!»

Мои родители всегда говорили: «Машенька, постарайся нам не рассказывать ничего плохого про свою “половинку”, потому что ты простишь его через пять минут, а мы – никогда, если тебя обидели. Обращайся к нам только в самые тяжелые моменты за советом, но тихо, чтобы муж не слышал».

Это был принцип, и по этой же причине папа никогда не влезал в воспитательные процессы по отношению к моим детям Владику и Симе.

Женя, мой второй супруг, изначально очень правильно наладил общение с моим сыном от первого брака. Это было условием нашей совместной жизни. Я сказала ему: «Женечка, наши прекрасные отношения будут продолжаться до конца жизни, если мой ребенок увидит в тебе опору, но я не смогу простить, если его обидят».

Романтик с букетом фиалок

Когда не стало мамы, папа женился во второй раз, через полгода после ее ухода. Сейчас, с позиции 50-летнего человека, я понимаю, что в тот момент мы с братом еще не были взрослыми. В двадцать с небольшим вроде есть ощущение, что ты взрослый, но на деле мало что понимаешь в жизни. Мы были переполнены ревностью и не сразу признали женщину, которая любила нашего отца, принимала его прежнюю жизнь, его мир и двоих его детей. Сама она также была вдовой с двумя детьми. Они с папой, в общем-то, и сошлись на этом.

Чем старше мы становились, тем больше ценили присутствие Татьяны Михайловны в отцовской жизни. Мы видели, что он любим, любит и счастлив.

Как только на даче появлялись лесные фиалки, папа собирал их для Татьяны Михайловны и клал ей букетик на подушку, пока она спала…

Та любовь, которую он испытывал и к нашей маме, и к Татьяне Михайловне – чувство на уровне романтики, поклонения. Отцу это было важно, и мы это приняли.

Впрочем, не принять это было невозможно. Это было условием взаимоотношений с папой. Он был человеком страдающим, любящим своих детей, но если бы не захотела Татьяна Михайловна, мы бы с отцом не общались. На мой взгляд, то, что у нас была и есть большая прекрасная семья и любовь с отцом, не наша с братом заслуга, а исключительно ее работа.

В августе этого года папы не стало.

Достаточно часто уход близких омрачается тем, что родной человек начинает ломаться, мучить домашних, но папочка уходил очень достойно. Он превратился в доверчивого, беспомощного, нежного ребенка. Я протираю ему щеку мокрой тряпочкой, а он губами гладит мою руку.

Не сказал ни одного грубого слова, никому не предъявил ни одной претензии, послушно воспринимал все, что с ним производили – сажали на кровати, кормили, мыли, – безропотно, как маленький.

Папа был настолько нежным, с какими-то по-детски открытыми глазами. Каждую минуту он искал Татьяну Михайловну, кто бы к нему ни заходил в комнату.

Валерий Максович Аронов

Путь по родительской просеке

В фильме Алексея Нужного «Пара из будущего» есть сцена мечты, когда моя героиня встречает своих уже ушедших из жизни родителей. Для меня этот эпизод был очень важным, и я знаю, что Леша и его коллеги ребята-сценаристы прописали его специально, и это отозвалось во мне, потому что, конечно, в каких-то своих мечтах я представляю встречу с мамой и то, сколько вопросов ей нужно задать…

Кадр из фильма Алексея Нужного «Пара из будущего»

Кстати, общая с отцом мамина философия, что дети – основное, часто меня спасала, в том числе после первого неудачного брака и вообще в любых сложных ситуациях.

Однажды она сказала мне про моего маленького сына, которого успела застать: «Машенька, ему все равно, что происходит у тебя в жизни. Он тебя ждет, и поэтому, будь добра, пока поднимаешься на второй этаж, улыбочку натяни на лицо и переведи свое состояние в нормальное! А когда он ляжет спать, и ты пойдешь стирать его марлевые подгузники, вот тогда ты имеешь право плакать, жевать марлю и делать все что угодно. Но перед ребенком будь любезна выглядеть спокойной!»

Позже я поняла, что эта линия поведения фактически аутотренинг, и ты выживаешь благодаря ему, понимаешь, ради кого все делаешь и не имеешь права распускаться. А потом институт, работа, театр, ребенок заболевает… – в общем, не до страданий.

Еще один из родительских постулатов: позволить себе страдать, особенно из-за любви, – это большое удовольствие, на которое надо иметь время и право. Это очень большой подарок, когда ты можешь плакать, заламывать руки, сутками лежать и страдать. С момента, когда у меня родился Владислав Владиславович, заламывание рук закончилось.

Как говорил папа, когда ты становишься родителем, ты, образно говоря,  берешь в руки топор, находишь темный-темный лес и начинаешь прорубать просеку для тех, кто идет позади тебя.

Мы с братом нередко это вспоминаем сейчас, в свои 50. Я как-то спросила его:

– Шурик, как думаешь, мы еще по родительской просеке топаем?

– Да, Манечка, идем по той, что для нас прорубили.

Так что, если есть возможность «топор» не держать, то это шикарная жизнь – как в отпуске.

Мария Аронова с братом Александром

Наши дети – это другое поколение, неведомое, с совершенно другими ценностями. С ними надо разговаривать, а навязывать свои ценности и советы – не получится. Должен быть диалог.

Но наблюдая за своими детьми, я вижу, что «сундук», который нам передали наши предки – в их руках, и отцовское наследие живо. Это заметно по тому, каким мужем и папой стал мой сын, по его отношению к делу. Когда я гляжу на свою взрослеющую девочку, понимаю, что она надежный друг, прекрасная дочь и хорошая сестра. У нее нежнейшие отношения с племянницей, моей внучкой. Я очень надеюсь дожить до момента, когда у Владика будут еще дети и у Симы  тоже начнется правильная семейная жизнь.

Я думаю, что вот это и есть основа: важнее семьи для меня ничего нет. И у моих родителей, и у меня в семье общим интересом, точкой отсчета всегда были дети. То же я вижу в жизни моего сына.

Мария Аронова, ее сын актер Владислав Гандрабура, дочка Серафима и внучка Тоня