Думаешь, это только нам посчастливилось жить в прекрасное время борьбы с развратом и пороком? В истории, даже в домизулинскую эпоху, было немало героев борьбы за нравственность.

Римский император Август
(63 г. до н. э. — 14 г. н. э.)

Октавиан Август, прекратив бесконечную череду гражданских войн, упразднив республику и установив империю и стабильность, принялся восстанавливать старое доброе римское благочестие (как он сам себе это представлял, руководствуясь извечным заблуждением «раньше было лучше»).

За нравственность Август боролся, как и подобает правителю, издавая законы и указы. Так, император запретил женщинам смотреть состязания атлетов — и правда, негоже благородным матронам глядеть на бегающих, прыгающих и борющихся голых мужиков.

С особым пылом Август пытался укрепить институт брака и преследовал супружескую неверность. Законом предписывалось, чтобы все мужчины из высших сословий в возрасте до 60 лет и женщины до 50 лет должны были состоять в браке. Бездетные получали лишь половину того, что было указано в завещании, а холостяки и вовсе лишались права по завещанию получить хоть что-нибудь.

Закон о супружеских изменах устанавливал суровые наказания за адюльтер: любовнику — крупный штраф и ссылка, жене — развод по упрощенной схеме. Причем опозоренный муж не просто мог, но и был обязан донести о случившемся в его доме непотребстве. За недоносительство закон предписывал самого супруга привлечь к суду как сводника. Если же отец заставал с любовником дочь, он и вовсе получал право убить обоих без всякого суда.

Результат всех этих законодательных инициатив был предсказуем. Законы привели к увеличению коррупции и многочисленным злоупотреблениям. Римляне старались их обойти, используя лазейки в самих законах. А главное, вся эта государственная забота о семье и браке не привела к увеличению рождаемости, на что так сильно рассчитывал Август (стремительно расширявшейся империи требовалось больше солдат).

Как это часто бывает, ни сам император, ни его семья отнюдь не представляли собой образец добропорядочности, к которой принуждали подданных. Разведясь с только что родившей ему дочь второй женой, Август вступил в брак с третьей, которую беременной отнял у мужа. Третью супругу император очень любил, но, по словам римского историка Светония, «сладострастным утехам он предавался и впоследствии и был, говорят, большим любителем молоденьких девушек, которых ему отовсюду добывала сама жена», а «что он жил с чужими женами, не отрицают даже его друзья».

Зато дочь и внучку Август воспитывал в старых добрых римских традициях. Но, наверное, личный пример императора оказался сильнее. В конце концов «дочку и внучку, запятнанных всеми пороками, ему пришлось сослать». Если внучка развратничала без особого размаха, то о романах дочки знал весь Рим. Рассказывали даже, что она участвовала в ночных оргиях аж на римском Форуме (местная Красная площадь).

Кирилл Александрийский (376—444)

В 412 году епископом Александрии, одного из крупнейших городов Римской империи, стал Кирилл. Опираясь на преданных ему вооруженных монахов, он принялся жестоко преследовать язычников, устраивал еврейские погромы (впрочем, иудеи тоже устраивали христианские погромы), а затем и вовсе изгнал их из города (это, кстати, первый в истории случай изгнания евреев в христианской стране).
Постепенно Кирилл стал претендовать не только на духовную, но и на светскую власть. Начались конфликты с префектом (главой города). В итоге сторонники Кирилла избили префекта.

Одно из самых мрачных деяний Кирилла и его сторонников — убийство Гипатии, знаменитого греческого философа, математика, астронома. Гипатия занимала одну из ведущих кафедр (философскую) в Александрийской школе (прообраз университета). Она была язычницей, но даже христиане отдавали должное ее уму и образованности, отмечали ее скромность.

Вот как описывает ее смерть христианский историк Сократ Схоластик: «Люди с горячими головами под начальством некоего чтеца Петра однажды сговорились и подстерегли эту женщину. Когда она возвращалась откуда-то домой, они стащили ее с носилок и привлекли к церкви, называемой Кесарион, потом, обнажив ее, умертвили черепками, разорвали на части, а куски тела снесли на место, называемое Кинарон, и там сожгли. Это причинило немало позора и Кириллу, и александрийской церкви, ибо убийства, распри и все тому подобное совершенно чужды мыслящим по духу Христову».

Итальянский теолог Савонарола
(1452—1498)

Удивительно, как этому фанатичному религиозному проповеднику удалось за короткий срок превратить веселую, вечно празднующую Флоренцию в унылый монастырь. Религиозных фанатиков в средневековой Европе было предостаточно, но Савонарола умудрился выделиться даже среди них.

Еще будучи простым монахом, Савонарола решил не размениваться по мелочам и наряду с обычными обличительными речами о падении нравов, потере людьми прежней чистоты, с обязательным #раньшебылолучше, он, забыв всякую субординацию и корпоративную честь рясы, вдруг обрушился против монастырской роскоши и (о ужас!) против порочности римских пап!

И тогда, и сейчас с такими смутьянами власти (а тем более церковные) расправляются быстро. Но Савонарола оказался слишком уж выдающимся проповедником, и популярность среди слушателей (в том числе высокопоставленных) ограждала его от дыбы и костра. Более того, воспользовавшись случившейся тогда политической заминкой, Савонарола становится фактическим правителем Флоренции. Тут-то он и показал себя во всей красе.

Запугав предварительно бедных флорентийцев «пророчествами», что скоро Господь поразит своим гневом всю Италию за ее грехи, и убедив, что он передает лишь веления Божии (попутно угрожая проклятием тем, кто не верит в его пророческий дар), Савонарола приступил к масштабным нравственным преобразованиям в городе.

Произнесет Савонарола речь против роскоши женских нарядов — и все дамы послушно перестают надевать в церковь украшения. Обрушится на погрязшие в роскоши монастыри — и благодарные флорентийцы продают все церковное имущество, а вразумленные монахи, забросив пиры и попойки, послушно начинают работать в поте лица. Все светские науки и искусства Савонарола объявил злейшими врагами религии.
Апофеозом установления во Флоренции царства морали и нравственности стали «костры тщеславия». Савонарола создал отряды из подростков, которые рыскали по городу, врывались в дома горожан под предлогом проверки, как соблюдаются Десять заповедей, отбирали игральные карты, светские книги (такие как, например, «Декамерон» или поэмы Овидия), музыкальные инструменты, богатые наряды, духи, зеркала и прочее в том же духе. Все это добро сносилось на городскую площадь и торжественно сжигалось на «костре тщеславия». По преданию, знаменитый художник Боттичелли самолично бросил в костер несколько лучших своих полотен на мифологические темы.

Уже через год жизнелюбивую ренессансную Флоренцию было не узнать: горожане усердно постились, беспрестанно ходили в церковь, женщины были в скромных одеждах, на улицах вместо песен раздавались псалмы, из книг читали только Библию, многие знатные люди удалились в монастырь.
После всего этого уже не так дико выглядело, когда Савонарола провозгласил королем Флоренции Иисуса Христа, а сам скромно удовольствовался титулом Христова избранника.

Папа Александр VI (кстати, знавший толк в удовольствиях) не раз пытался урезонить разошедшегося проповедника, но тщетно. Наконец папа римский предложил Савонароле «испытание огнем»: по тогдашним представлениям пламя не должно было причинить вреда праведнику. Савонарола почему-то отказался. Разъяренная флорентийская толпа, ожидавшая от своего кумира чуда и не получившая его, схватила Савонаролу и выдала папе. После следствия и пыток Савонарола был повешен, а тело его сожжено

Протестантский богослов Кальвин
(1509—1564)

Словосочетание «протестантский фанатизм» звучит так же дико, как «нацистская толерантность». Но, оказывается, были в истории и протестантские фанатики, и не где-нибудь, а в благополучной ныне Швейцарии.

Кальвин насаждал в Женеве нравственность с 1536 по 1564 год с небольшим перерывом на изгнание (1538—1541). Он сразу без обиняков заявил, что намерен создать в Женеве новый порядок, при котором вся власть будет принадлежать проповедникам с Кальвином во главе.

Кальвина называли «женевский папа» — он превратился в догматического фанатика, не признававшего никаких компромиссов. Кальвин стал настоящим инквизитором и безжалостно расправлялся с врагами как своей догмы, так и с личными.

Постепенно в Женеве установился режим, напоминавший теократическую диктатуру. Были закрыты все театры, зеркала разбивались, изящные прически подвергались всеобщему порицанию. Любые проявления свободомыслия и попытки противостоять религиозно-нравственной диктатуре пасторов жестоко подавлялись. Даже мелкие проступки против нравственности карались тюрьмой и смертью.
Пару веков спустя Вольтер остроумно заметил, что Кальвин открыл двери монастырей не для того, чтобы выпустить оттуда монахов, а чтобы загнать туда весь мир.

Британская королева Виктория
(1819—1901)

Время правления королевы Виктории (1837—1901) известно как викторианская эпоха — пожалуй, самая блестящая страница в истории Британии. А еще, пожалуй, и самая ханжеская. Такого угара борьбы на государственном уровне за мораль и нравственность не видела даже современная Россия.

Правила поведения были подчас настолько нелепыми, что их не понял бы даже самый одиозный представитель нынешней Госдумы. На ножки роялей с круглыми наконечниками надевали кринолинчики, придумывали противомастурбационные приспособления, книги авторов противоположного пола ставили на одну полку, только если писатели состояли в браке. Даже предложить за обедом женщине птичью ножку считалось грубостью. Приличным девушкам не полагалось ничего знать о сексе и деторождении, но при этом после свадьбы от них ждали как можно больше детей. В итоге в первую брачную ночь новоиспеченная жена в панике бежала к родителям от мужа, пытавшегося ее раздеть.

Да и в браке дело обстояло не лучше: предстать полностью обнаженной перед мужем считалось верхом неприличия, замужним женщинам для совокупления приходилось надевать ночную рубашку с вырезом на уровне низа живота. Беременность считалась чем-то неприличным, и женщина в этот период предпочитала просто не показываться на людях.

Впрочем, все это мракобесие касалось только высшего и среднего классов. Простолюдины наслаждались полной свободой: 5—6-летние дети весь 14-часовой рабочий день вкалывали на шахтах и фабриках, беременные женщины катали тяжелые телеги с углем.

Знатные девушки даже не представляли, что такое секс, но параллельно процветала проституция и издавались порнографические журналы. Гомосексуализм был вне закона и карался тюремным заключением, однако множество известных британцев были гомосексуалистами.
Поэтому в английском языке до сих пор слово «victorian» является синонимом слов «ханжеский», «лицемерный».