В фильме Гаспара Ноэ «Любовь» актеры не имитируют секс, а занимаются им по-настоящему. Но им веришь меньше, чем откровенным сценам в тех фильмах, где актеры только изображают любовный акт. Почему игра оказывается достовернее? У обозревателя The Guardian Тома Сатклиффа есть своя версия. Подготовила Алина Никольская На вопрос, как он работал над эротическими сценами в фильме «Любовь», Гаспар Ноэ ответил: «Я не очень-то вмешивался». Наверное, это мудро. На съемочной площадке вмешиваться явно было уже лишним. Он и так сделал все, чтобы как можно объемней показать желание: использовал 3D-камеры, настраивал актеров почти взаправду исполнять разные варианты сексуальных актов. Как утверждал Ноэ в своих интервью, его идея была принципиально антипорнографической. Хватит, мол, кинематографу быть таким ханжеским в изображении одной из главных составных человеческой жизни. В своих амбициях расширить пространство кинематографической откровенности Ноэ не одинок. Несколько лет назад британский режиссер Майкл Уинтерботтом (Michael Winterbottom) тоже жаловался на запретные зоны перед выходом своего столь же недвусмысленного фильма «9 песен» (9 songs): «Вы можете показать, как люди едят и делают другие обычные вещи, но вы не можете показать, как два человека занимаются любовью, хотя, казалось бы, что может быть естественней!» Предпосылка такого рода рассуждений в том, что только культурные запреты и мешают подобным сценам полноправно присутствовать на экране. Хотя империя честности в кино неуклонно расширяется. Подразумевается, что для освобождения требуется все меньшая изощренность. Но на самом деле вопрос о непосредственном показе секса, если ты претендуешь на художественность (в отличие от порнографии, которую любой эксгибиционист может снять на смартфон), скорее из области философии, нежели культуры. Первое – просто как «Уловка 22». Секс, утверждают сторонники откровенного показа страсти на экране, это пик эмоциональных переживаний любовников. Пряча этот момент под маской благопристойности, мы лишаем любовную историю ключевого компонента. Но на самом деле именно из-за эмоционального потенциала невозможно включить такие сцены в художественное произведение, чтобы не вызвать чувства неловкости. «Честно говоря, я вообще не понимаю, из-за чего тут вообще поднимать гвалт», – сказал актер, сыгравший главную роль у Уинтерботтома в «9 песнях», когда его спросили про откровенные сцены. На это так и подмывало ответить: «Может, дело в том, что ты не можешь это сыграть,как надо?!» Уинттерботтом, возможно, прав, когда говорит: «Что может быть естественней секса!» Но при этом он странным образом упускает тот факт, что заниматься любовью на публике или наблюдать, как другие занимаются сексом, мало кому из нас кажется естественным.Вторая проблема проистекает из первой. Чувствуешь себя довольно странно, когда пытаешься в голове соединять реально совершаемые и разыгранные действия. Когда мы видим, как в фильме Гаспара Ноэ главный герой Мерфи разбивает бутылку бренди о голову бывшего бойфренда своей подружки, мы знаем, что приступ ревности – это актерская игра, и что на самом деле кровь не была пролита и никто не пострадал. Но когда мы видим, как партнерша доводит его до оргазма, мы понимаем, что актер действительно его переживал. По идее, зритель по ходу действия должен спрашивать себя: а каково это – испытывать то, что переживает герой в предлагаемых обстоятельствах? Но в данном случае он вытесняется другим вопросом: каково это – быть актером, которому приходится делать вот это перед камерой? Происходит незаметная подмена. Художественное кино уступает место документальному кино про секс, и мы обнаруживаем, что реальность порой несовместима с реализмом. (Порнография, возводящая в абсолют реальность происходящего, как известно, безнадежно нереалистична.) 5 фильмов, где откровенные сцены имеют глубокий смысл «Невыносимая легкость бытия» (режиссер Филипп Кауфман, в ролях Жюльет Бинош и Дэниэл Дэй-Льюис, 1988): секс больше чем секс, это еще и пространство свободы в несвободной стране. «Порнографическая связь» (режиссер Фредерик Фонтейн, в ролях Натали Бэй, Серж Лопес, 1999): секс без обязательств, из которого рождается любовь. «Вожделение» (режиссер Энг Ли, в ролях Тони Люн Чу Вай, Тан Вэй, Джоан Чэнь, 2007): секс как часть шпионской игры, осложненной внезапно вспыхнувшей страстью. «Опасный метод» (режиссер Дэвид Кроненберг, в ролях Кира Найтли, Майкл Фассбендер, Виго Мортенссен, 2011): секс как фиаско психоаналитика, не устоявшего перед влечением к пациентке. «Молода и прекрасна» (режиссер Франсуа Озон, 2013, в ролях Марина Вакт, Шарлотта Ремплинг): секс как отчаянная попытка преодоления подросткового невроза.