Кого из мам не мучали непрошенными советами? Особенно в области кормления грудью. Психотерапевт и мама двоих детей из Владивостока Юлия СИДОРОВА  о том, почему нам всем нужно отстать от чужой груди

… Они говорили мне: «Дети  — они как грибы в дожде: растут быстро».

….Они говорили мне: «Ты даже не заметишь, как пройдет  время, и не успеешь оглянуться, как дети идут в школу и далее идут – вплоть до выхода их из дома в свободное путешествие  по жизни».

…Они  говорили мне: «Да ты не  парься, этот период  такой короткий, в нем столько милоты, все трудности забудутся, и будешь вспоминать  с ностальгией те дни».

Они – это мои знакомые и друзья, которые на момент младенчества моих детей имели своих выросших чад и  взахлеб расхваливали мне чудесные прелести жизни  мамы  с ребенками.

Они забыли сказать мне, что время   в начале жизни детей на самом деле идет очень-очень медленно. Оно тянется с трудом, словно резиновый жгут. Оно неторопливо и степенно.

Они забыли совсем, что утро настолько плавно переходит в день, что к обеду кажется, что уже глубокая ночь, и скорей бы поспать, или  просто побыть наедине с собой.

И еще мне не говорили, что кроме людей, поддерживающих меня в  освоении материнства, я буду встречать других —  «желающих помочь мне советом облегчить мою жизнь».

И особенно много встреч с «помогающими и убежденными в своей правоте» было, когда случился год после кормления грудью второго сына – Ильи.

Вообще – быть молочной фабрикой для ребенка очень удобно –  у него всегда рядом в достаточном количестве еда нужной температуры,  а  ночью даже не надо  вставать  — младенец сам найдет  сисю. Главное, не забыть справа или слева он ел последний раз). Меня вполне устраивало, что Илья любит есть  грудь. А Илью устраивало то, что еда была  близко и сразу.

К своему первому году сын привык использовать по очереди обе груди для успокоения, перекуса, усыпления, просто подержать во рту,  поточить об них растущий зуб, чтоб не чесался, и  по многим другим поводам.

Но почему-то  данная ситуация не устраивала моих знакомых, которые  узнавали о том, что после года   я   продолжаю  практиковать поедание моей груди сыном, и хотели срочно остановить МОЮ лактацию под разными предлогами.

… «Юля, ты уже ГОД КОРМИШЬ ГРУДЬЮ? —  недоуменно восклицала моя гинеколог на приёме, — Но у него же зубы! Твой сын уже сам может есть!»

Я  рассматривала гинеколога, хмуря брови, но ничего не успевала вставить в ее речь, потому что она продолжала свой обучающий курс про предотвращению  снижения интеллекта среди младенцев:

«А ты в курсе, что у детей замедляется развитие и затрудняется речь от грудного вскармливания после года? — она пыталась вразумить меня пылким тоном.

Я была не в курсе и чувствовала замешательство,  обрастающее стыдом, мол может действительно грудь влияет  на ум детей неудачно.

«Вот мы свою внучку отучили в 9 месяцев. Орала она три дня, а теперь ничего, привыкла. И ты, Юля, давай, быстрее, а то развитие же!» — давала гинеколог мне заключительную рекомендацию.

… Я вышла с приёма, ошалев от такого напора и желания причинить мне добро, несколько растрявшись, что может  правда, зубы и грудь несовместимы.

Но Илья думал по-другому и развивал свою речь при помощи двух моих сись, заедая слово «дай» молоком. Речь его развивалась своим чередом, как и растущие зубы.

А я сменила гинеколога.

Через некоторое время знакомый доктор, готовящийся стать отцом,  поинтересовался у меня, как это вообще, быть мамой, не ходить на работу, на свою любимую работу, быть с детьми.

Я сказала ему, что это хорошо, когда не ходишь на работу, от которой устала до такой степени, что перестала понимать свою усталость. Это замечательно — не ходить на работу, но кроме того есть много других моментов, от которых  устаешь, когда ты мама, но это сейчас легче для меня, потому что можно, в отличие от работы,   прилечь, дать сыну сиську и даже заснуть, и поспать несколько часов, потому что к году дети приобретают сон, похожий,  на человеческий.

«Ты его кормишь  грудью? До сих пор?» – округлил свои глубокие карие глаза мой коллега.

«Да, ты представляешь, до сих пор, и намерена делать это дальше».  – в ответ округлила я свои голубые, с синяками под ними, усталые очи.

«Ну, Юля, ну как же так! Ты же психиатр-нарколог! Ты же  доктор, в конце концов! Как же так??? Ведь это мальчик! Ему грудь после года не нужна! Ты же хочешь вырастить мужика?!  Забрать  нужно грудь, не спрашивая! Я читал!», — пламенно, как поэт на  трибуне, размахивал своими густыми черными волосами будущий отец.

Я машинально  кивала, понимая, что уровень убеждения превосходит мои силы что-либо возразить.

Наступило полтора года Ильи. Он продолжал вскармливаться мной, и как-то плавно оставил себе грудную еду на дневной сон и на ночь. А в промежутках трескал пюре для малышей и супы.

В один из непростых бытия мамой дней я  поделилась со своей подругой, как мне это все надоело: зубы сына,  беспорядок в квартире, который как гость,  приехавший пожить постоянно,  ревность старшего  к младшему, а не дружба и любовь, как я ожидала, и прочие  сопутствующие события материнства.

«Юля, это от того, что ты грудью кормишь, ты и устала! Он же сосет из тебя силы! Пора, мать, беречь себя! А то станет эгоистом, и никакого сочувствия  от него  не дождешься». – сказала мне заботливая подруга.

Видимо она хотела искренне меня поддержать.

Во всех этих историях с «заботой» о моем состоянии я чувствовала себя растерянной и на уровне телесных  ощущений уменьшалась в размерах. А советы и «помощь» становились как будто важнее того, что для меня было по-настоящему нужным в тот момент. И пока я уменьшалась, я не слышала себя. Через некоторое время после таких разговоров ощущение себя возвращалось,  и тогда я точно понимала, что хочу оставить Илью в дружбе с моей грудью. Что мне пока это нравится. Что я ни в коем случае не буду её забирать насильно, только потому что «надо растить мужчину» или «развивать интеллект».

Я решила, раз время тянется, то и  моя грудь из жизни Ильи будет уходить неторопливо, так, чтобы было комфортно мне.

И убрала её сначала  из дневного сна, укатывая сына в машине. А потом из ночных перекусов, как бы забывая его покормить. Мамы к двум годам детей очень забывчивы. Истинная правда). Илюша ворочался ночью, но продолжал спать. Процесс ухода груди длился месяцев семь. Последним шагом, был рассказ о том, что у меня закончилось молоко. Как в кружке, когда из неё пьют.

Илья пробовал перед сном сосать, молока действительно было немного, и он с пониманием нажимая руками на грудь, возрекал: «Пустая же, мам! Она пустая!». И засыпал, прижавшись рядом. Ему было  2 года и три месяца, когда он последний раз хлебнул моего молока).

Моя грудь праздновала свободную жизнь, я наслаждалась долгим и глубоким   сном младшего сына.

Никто ни у кого ничего не отбирал. И никто не орал.

… Тогда же, гуляя с Ильей, я встретила гинеколога, которая рассказывала мне более года назад про развитие речи у грудных детей.

Илья сказал ей: «Привет! А у меня машинка вот!»

«Как хорошо он говорит, Юль! А моя внучка не говорит пока, ленится», — делилась она.

«Нефиг было грудь забирать у ребёнка, — хотела я » полечить» гинеколога, но не стала)).

…. Время постепенно ускоряется, иногда дни летят, как скоростной поезд.

Моим детям 13 и  почти 4 года.