РАНХиГС и Институт Гайдара опубликовали октябрьское исследование, посвященное экономической ситуации в России. В нем констатируется, что сжатие спроса на промышленную продукцию в последнее время усилилось, индекс промышленного оптимизма опустился до шестимесячного минимума. Интересен не сам факт депрессивных настроений в промышленном секторе, а его интерпретация: одной из причин своих проблем предприятия называют ослабление курса рубля.Такие данные сотрудники Института Гайдара получили в результате сентябрьского опроса 650 российских промышленных предприятий. Оказалось, что 63% из них нуждаются в укреплении рубля для снижения издержек, а 54% предприятий смогут привлечь дополнительные инвестиции при росте курса национальной валюты. Еще 40% респондентов заявили, что укрепление рубля будет способствовать восстановлению внутреннего спроса на их продукцию. Это уже третье социологическое исследование подобного рода. Рекордный запрос промышленности на сильный рубль эксперты зафиксировали в мае 2016 года — тогда в укреплении национальной валюты нуждалось 73% отечественных производителей. Второй замер, проведенный в декабре 2017 года, показал более скромные цифры — укрепление нацвалюты сочли желательным менее 50% предприятий. Но и средний курс доллара на тот момент составлял 58,6 рубля, то есть значительно ниже 67,6 рублей по итогам сентября этого года. Соломинка для бюджета Выводы экономического мониторинга РАНХиГС контрастируют с официальной точкой зрения о «живительном влиянии» девальвации на российскую экономику. Чиновники регулярно заявляют о том, что слабый рубль увеличивает доходы сырьевых экспортеров и улучшает состояние федерального бюджета. Собственно, именно поэтому Центральный банк в 2014 году отпустил национальную валюту «в свободное плавание». Плоды такой политики можно увидеть в масштабном профиците федерального бюджета на ближайшие 3 года, который будет обеспечен за счет беспрецедентной рублевой стоимости барреля нефти (вплоть до 5700 рублей за бочку при котировках Brent около $80). Ослабление национальной валюты буквально стало спасительной соломинкой, за которую российская экономика смогла зацепиться после падения цен на нефть в 2014 году. Если бы курс оставался прежним, страну ждало бы гораздо более серьезное потрясение — примерно как в 2009 году, когда экономика просела сразу на 8% (для сравнения: в 2015 году падение ВВП составило 3,7%). Правда, относительно мягкое приземление экономике обеспечило многолетнее падение реальных доходов населения, во многом вызванное все той же девальвацией. В последние годы «девальвационная фора» была главным двигателем хоть какого-то оживления российской экономики, говорит замдиректора «Центра развития» НИУ ВШЭ Валерий Миронов. Компании-экспортеры выигрывают из-за слабого курса: они получают больше рублей на каждый доллар проданной за рубежом продукции. «Девальвация 2014 года спасла сырьевые отрасли от проблем, связанных с тотальным падением цен на экспорт», — подтверждает заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН Яков Миркин. Главные бенефициары этого процесса — нефтяники, газовики и металлурги, которые получают значительную часть выручки в валюте. Рекордный рост экспорта российского зерна в последние годы тоже во многом связан именно с курсовой динамикой. Слабый рубль против промышленности Несмотря на солидный выигрыш экспортеров и бюджета, многие промышленные предприятия высказываются за более крепкую национальную валюту. Экономическая логика подсказывает, что эти компании испытывают сложности с технологическим обновлением, поскольку не могут позволить себе закупать качественное западноевропейское оборудование. Слабый рубль делает запретительно высокой стоимость импортных компонентов и тем самым душит высокотехнологичные несырьевые секторы экономики, разрушая стимулы для роста производительности труда. Впрочем, некоторые экономисты считают такую картину чересчур наивной. Число российских компаний высокотехнологичного сектора, основные издержки которых идут на закупку импортных технологий и на привлечение высококвалифицированных иностранных кадров, ничтожно мало. Обычно доля рублевой зарплаты в издержках кратно больше, чем доля импортных комплектующих. Именно низкие зарплаты в валютном выражении (а в России средняя зарплата уже третий год ниже, чем в Китае) должны подталкивать крупные мировые бренды к тому, чтобы локализовать здесь свои сборочные производства. Однако этого не происходит из-за структурных проблем и плохого инвестиционного климата. «Я не верю, что укрепление рубля модернизирует экономику. Я помню жизнь при долларе по 23 рубля — в то время ничто не мешало компаниям обновлять свое оборудование», — замечает советник по макроэкономике гендиректора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов. При сильном рубле в нулевые годы мы, напротив, почти полностью потеряли собственную промышленность, соглашается Миркин. По данным опроса Института Гайдара, предприятия беспокоит не только дороговизна технологического обновления, но и нехватка внутреннего спроса. Сильнее всего девальвация ударила по легкой, пищевой промышленности и машиностроению, которые ориентированы на внутренний рынок и импортозамещение. Впрочем, это неудивительно: за годы стагнации (среднегодовые темпы роста экономики за последние 10 лет составили 0,7% ВВП) и падения реальных доходов населения внутренний спрос выдохся. Влияние девальвации на импортозамещение неоднозначно: с одной стороны, слабый рубль ведет к падению покупательной способности населения из-за присутствия в большинстве товаров импортной компоненты (даже в отечественной пищевой продукции), с другой — вымывает подорожавшую иностранную продукцию с российских рынков. В любом случае для запуска экономического роста после «потерянного десятилетия» требуются какие-то другие рецепты. «Начинать в такой ситуации с импортозамещения бессмысленно: никто не сможет покупать эту продукцию внутри страны», — говорит Миронов. Не говоря уже о том, что любое искусственное насаждение отечественной продукции деструктивно само по себе, поскольку ведет к потере качества и переплате. «Лучший образец такого импортозамещения — это Советский Союз перед моментом развала», — говорит Хестанов. Экспорт превыше всего Слабым рублем недовольны те компании, которые по разным причинам не выходят на внешние рынки и не могут использовать выгоды от девальвации. Но в целом экономика все равно остается в плюсе. «Даже 10 экспортирующих нефтяных предприятий получают за счет слабого рубля такие огромные прибыли и платят в бюджет столько дополнительных налогов, что это перекрывает любое подорожание импорта и потери обрабатывающей промышленности», — уверен Миронов. Опрошенные «Новой» эксперты полагают, что промышленные предприятия из мониторинга РАНХиГС либо просто не видят полной макроэкономической картины, либо используют слабый рубль как повод привлечь внимания к своему бедственному положению. «Скорее всего, это традиционные стенания российского бизнеса: кто-то надеется на господдержку, кто-то боится попасть в условный «список Белоусова» и предпочитает много не хвастаться», — полагает Хестанов. Тем не менее существует два побочных эффекта девальвации, о которых политики предпочитают умалчивать. Во-первых, усиливается перекос российской экономики в сторону сырьевых отраслей и государственного сектора, которые выигрывают от слабого рубля значительно больше всех остальных игроков. Эта проблема решается при помощи правильно настроенной экономической политики. Ключевым направлением экономического развития должна быть не господдержка инвестиций, как предлагает Минэкономразвития, и не резервирование нефтедолларов в закромах бюджета, как практикуют в Минфине, а улучшение экспортного потенциала национальных производителей. «Субсидировать экспорт несырьевых компаний сейчас гораздо выгоднее, чем вкладываться в какие-то инвестпроекты и строить никому не нужные дороги», — говорит Миронов. И деньги на такие субсидии в бюджете есть как раз благодаря «девальвационной форе». Второй побочный эффект состоит в том, что слабый рубль усиливает инфляционные риски и бьет по потребительской активности населения. Здесь рецепт еще проще: не надо идти на откровенно вредные для экономики меры, такие как повышение НДС — они не только разгоняют инфляцию, но и тормозят экономический рост, вынуждая ЦБ повышать процентные ставки. Однако пока что курс правительства уводит нас все дальше от перспектив российского экономического чуда. «Чудотворная девальвация» лишь позволяет накачивать бюджет нефтяными деньгами, как в старые тучные времена, а оплачивают это благополучие простые потребители. Арнольд Хачатуров