Как с христианской точки зрения следует относиться к рассказам о том, что кому-то вдруг явились ангелы, или души уже умерших людей? Реальны ли подобные и другие мистические видения, и что они значат?Мистика – это тайна Вообще сегодняшнее употребление слов «мистика» и «мистическое» совершенно неопределенное и нечеткое. Если православные христиане строго отличают мистику Нетварного Света и Божественных Энергий от мистики восточной или магической, то для нецерковного агностика Фаворский Свет будет стоять в одном ряду с исламским суфизмом, буддийской Нирваной, астральными опытами и вызыванием духов, и т.д Слово «мистический» часто выступает синонимом чего-то ненаучного, таинственного и смутно возвышенного. Когда я уже много лет назад только поступил на философский факультет МГУ, один наш преподаватель по теории познания, слыша от вчерашних школьников возвышенные речи на отвлеченные темы, имел обыкновение иронически поднимать бровь и хмыкать: – Ну, это уже мистика! Тем не менее, все же можно дать более или менее корректное, самое общее определение слова «мистика» и того, что можно считать мистическим опытом: это опыт непосредственного общения и единения с Богом, Богообщения. И тогда можно говорить о христианской мистике, строго отличая ее от иных «мистических опытов». Само слово «мистика» из древнегреческого языка. По-гречески ???????? (mysticos) значит мистерийный, относящийся к мистериям или, проще говоря, таинственный. T? ????????? (mysterion) или ?? ???????? – так древние греки в Афинах называли тайные священнодействия или таинства в честь богинь Деметры и Персефоны, на которые не было доступа непосвященным. Так что общее значение древнегреческого слова ?? ????????? – секрет, тайна. Главная Тайна Нового Завета Слово это употребляется и в Новом Завете: «Великая благочестия тайна (?? ?????????): Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе» (1 Тим. 3:16). Собственно, в этих словах Апостола указано на самую главную христианскую тайну, на самое основание христианской мистики. К этой тайне невозможно прийти обычным рациональным путём, она могла быть дана только через Божественное Откровение: Невидимый Всемогущий Бог стал человеком, видимым в Лице Единородного Сына Своего – Господа Иисуса Христа. В Евангелии также сказано, что Иисус Христос есть «Свет истинный, Который просвещает всякого человека» (Ин. 1:9). И на горе Фавор Христос весь стал Светом. Он явился тогда трем апостолам – Иоанну, Якову и Петру – во всем величии Своей Славы. Созерцание Нетварного Света позже стало главным содержанием и целью исихастов – знаменитого мистического движения в монашестве, которое учило «умному деланию» – священному покою, безмолвию и Иисусовой молитве. Цель «умного делания» – обожение, стремление действительно соединиться с Христом и стать «Богом по благодати». Покажи своего человека Однако вот что очень и очень важно. Надо, просто необходимо понимать, что видение Бога, любые высшие мистические достижения (в том числе и, например, видение ангелов и т.д.) возможны лишь для людей, которые действительно обожились, прошли долгий и тяжелейший аскетический путь борьбы со страстями и достигли бесстрастия. Ведь в Евангелии сказано, что «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8). То есть, Бога можно увидеть только в меру способности самого человека Его видеть, только если человек стал внутренне чист и свободен от страстей и грехов. Христианская мистика, христианский мистический опыт невозможен вне духовного подвига борьбы со страстями, вне внутреннего преображения самого человека. Христианский писатель II века Феофил Антиохийский на вопрос одного язычника «Покажи мне своего Бога» ответил: «А ты покажи мне своего человека». И высшее мистическое соединение человека с Богом – это соединение с Ним в бесстрастии и святости. Опасность созерцания духов Еще не очистившемуся внутренне человеку ни в коем случае не стоит сознательно стремиться к мистическим видениям. Впрочем, мы знаем из истории христианства, что иногда Бог являлся даже своим врагам, чтобы призвать их на службу Себе, как это было с апостолом Павлом. Но в целом очень многие христианские святые предостерегали от «чувственного видения духов» как от очень опасного явления, которое очень легко может соблазнить и погубить человека. Ведь, как сказано тем же апостолом Павлом, «сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их» (2 Кор. 11:14). Человек, еще не освободившийся от своих сильных страстей, не умеет «различать духов», поэтому легко может поддаться смертельному по сути соблазну, обманчиво выступающему под личиной «ангела света». Ведь у бесов, как учили отцы Церкви, уловок и хитростей очень много, и подобное притворство перед еще ветхим человеком – одна из них. Поэтому, например, святитель Игнатий Брянчанинов всячески предостерегал от подобных мистических созерцаний. Рассказав о том, как даже св. Симеон Столпник однажды чуть было не был обманут бесом, явившимся ему в виде Ангела на огненной колеснице (“Жития святых”, 1 сент.), епископ Игнатий Брянчанинов говорит: “Если святые находились в такой опасности быть обманутыми лукавыми духами, то для нас эта опасность еще страшнее. Если святые не всегда узнавали демонов, являвшихся им в виде святых и Самого Христа, то как возможно нам думать о себе, что мы безошибочно узнаем их? Одно средство спасения от духов заключается в том, чтобы решительно отказываться от видения и от общения с ними, признавая себя в таком видении и общении неспособным”. (цит. по книге о. Серафима Роуза «Душа после смерти») Игнатий Брянчанинов в своих трудах много раз подчеркивал, что единственный правильный вход в мир духовный, в мир духов – это христианское подвижничество, борьба со страстями. Нельзя пытаться туда войти, предварительно не занявшись решительно своим очищением. Поэтому, говорил он, святые отцы Церкви «.заповедуют благочестивым подвижникам не вверяться никакому образу или видению, если они внезапно представятся, не входить с ними в беседу, не обращать на них внимания. Они заповедуют при таких явлениях ограждать себя знамением креста, закрывать глаза и в решительном сознании своего недостоинства и неспособности к видению святых духов, молить Бога, чтоб Он покрыл нас от всех козней и обольщений, злохитро расставленных человекам духами злобы, зараженными неисцельною ненавистью и завистью к человекам…» «Святой Антоний учит: “И следующее нужно знать вам для вашей безопасности. Когда представится какое-либо видение, не допусти себе испуга, но каково бы ни было это видение, мужественно спроси его, во-первых: “Кто ты и откуда?” Если это будет явление святых, то они успокоят тебя, и страх твой обратится в радость. Если же явление — диавольское, то оно, встретив в душе твердость, немедленно придет в колебание: потому что вопрос «Кто ты и откуда?» служит признаком неустрашимой души…» (цит. по книге о. Серафима Роуза «Душа после смерти») «Повседневные» тайны Церкви Между тем, все эти предостережения вовсе не означают, что православным христианам недоступно общение с Богом. Православные христиане верят, что молитва и церковные таинства – Крещение, Причастие, Покаяние и другие – вот те таинственные установления, в которых любому человеку по мере его сил, при условии веры и нравственной жизни доступна встреча с Богом. Можно сказать, что церковные таинства – это и есть христианские ?? ????????, установленные Богом и Церковью для встречи Бога и человека. В них нет неконтролируемого, непросветленного, и поэтому очень опасного и лукавого так называемого высшего мистического опыта, если за него берется христиански неопытный человек. Но, можно, сказать, это «обычная» христианская мистика, открытая любому человеку и вне которой нет доступа и к высшим мистическим озарениям, которых в истории Церкви, насколько нам известно, удостаивались на самом деле лишь наиболее ревностные подвижники и аскеты. В каком-то смысле церковные таинства – это «обыденная» или повседневная (потому что доступна любому при условии личной веры) мистика Церкви. И, кстати, как и любую тайну, узнать эти «обычные» тайны можно лишь на собственном опыте. Рассказ о них непосвященному человеку останется только рассказом, за порогом которого останется, пожалуй, главное: поверит человек этой тайне или нет.