Приобщили к литературе — или отбили охоту?Не отступать!Современным детям — современную литературу На этой неделе пост Сергея Волкова о преподавании литературы в школе (сейчас он учит студентов в Школе-студия МХАТ и на филфаке НИУ ВШЭ, раньше работал в московской школе № 57) собрал множество комментариев. Не отбиваем ли мы интерес к литературе, заставляя подростков читать Чехова и Достоевского? Может, такой важный для развития личности предмет, как литература, лучше изучать факультативно, чем плохо? Иллюстрация к роману "Война и мир" Вот мы читаем в школе книжки, которые не писались для школьников. Ни "Онегин", ни "Мертвые души", ни "Вишнёвый сад". Считается так: читаем на вырост. Зато они будут знать, что такие книжки есть; они смогут к ним вернуться, когда вырастут. То есть — мы открываем им литературу. А не закрываем ли мы ее в еще большей степени? Я уже здесь был; это я знаю; спасибо, читали — разве проставленная "галочка" не работает в минус? Как раз и не давая случиться первой встрече и первому пониманию в более подходящем возрасте? А страшно. Страшно — вдруг без нас они никогда не узнают о Пушкине и Чехове? Лучше мы их загодя, пока они получают обязательное образование, уловим и снабдим знанием. Полноте. Разве у культуры нет иных механизмов передачи, кроме школы? В школе нет обязательного музыкального и художественного образования — и что? Забыты Моцарт и Бетховен? Не устраиваются фестивали и концерты, люди не ходят в оперу и консерваторию, не слушают записи в инете? Пропадают Перов и Серов, Малевич и Кандинский? Нет выставок и музеев? Да есть. На концерты и на выставки ходят люди, которые часто не изучали ни музыку, ни живопись, ни их историю и теорию. Если им интересно, они читают и готовятся, или слушают экскурсовода, или еще как-то апгрейдятся. Или не апгрейдятся — и понимают то, что они увидели или услышали, как хотят. Люди ходят в театр и смотрят кино, хотя обязательного изучения кино и театра нет в школе. Есть мильон способов припасть и получить. Или не припасть. Оно не пропадет. Передастся не мне, а соседу. Не мне сейчас, а мне потом. Не это передастся, а то. Как-нибудь это обязательно произойдет. И в целом — ничего не пропадет. Можно испугаться: "Оно-то не пропадет, но ты-то пропадешь без. Припадай немедля! И в обязательном порядке!". Да ладно. Я столько всего не читал и не прочту, что другие читали и считают абсолютно необходимым, без чего пропадешь. Столько всего открыл позже, чем другие. И не пропал. В мире есть многое, на что можно опереться. Может быть, помочь найти в мире свои точки опоры важнее, чем всех пытаться опереть на одно? Иллюстрация к роману "Дубровский" И сдается мне, что страх "если не мы сейчас, то они ничего не прочтут потом" — ложный. Если отменить в школах обязательную литературу, уверен — расцветут творческие клубы и ЛИТО, читательские и писательские кружки, лектории для желающих. И "Онегина" прочтут, когда это надо будет. И "Войну и мир". Толстой и без школы прекрасно проживет. Да и в школах много где литература останется. Там, где есть умеющие собрать вокруг себя детей и поджечь их интерес. Думаю, это примерно пятая часть нынешних учителей. Не так уж мало. Для всех же обязательным должен быть русский. С работой с разными текстами. Учить читать, видеть структуры и смыслы. Писать и думать. А взрослые книжки оставьте взрослым. Блажен, кто вовремя созрел. А тощий плод, до времени созрелый, а иссушивший ум наукою бесплодной — не блажен. Современным детям — современную литературу По другую сторону баррикад — те, кто или лучше представляет себе современных детей, или готов более трезво посмотреть на русскую литературу XIX века. Вот, например, мнение школьного библиотекаря. "Не понимают они „Войну и мир“, умирают от скуки, от тоски даже у хороших литераторов. А вот подростковую литературу читают, обсуждают потом охотно. Привычка читать приведёт их к чтению классики непременно". "Ну вот что такого даёт „Война и мир“ пупсу? В возрасте, когда нет полутонов, какое может быть глубокое понимание сложных взаимоотношений взрослых людей? Это вообще насилие над ребенком — заставлять в этом разбираться. Это все равно, что разбирать со школьниками драматические отношения соседа с женой, любовницей, начальником, партнёрами по бизнесу. Надо что-то попроще и не такое длинное, как романы — рассказы, повести". "Надо детям читать то, что им по зубам. И объяснять всё непонятное. А всякие синекдохи с амфибрахиями — это только для тех, кто пойдёт на филфак". Часть аудитории вполне представляет себе литературу в школе как чтение книг современных авторов, близких подросткам. "И читать классику с детьми прекрасно, но, одновременно, читать что-нибудь, написанное „для детей“, не менее прекрасно. Я в детстве поглощала вперемешку такое количество классики и неклассики, что мама дорогая, — но только ни одного школьного урока литературы до 9 класса не помню. А книжки помню. И „Онегина“ в 7-м классе (бабушка подсунула), и „Как закалялась сталь“ в том же 7-м по программе, и „Четвертую высоту“, и „Большие надежды“ Диккенса, и „Страдания юного Вертера“, и чертову кучу сюжетов почти без авторов и имен „про одну девочку, которая.“ или про „одного мальчика, который“ (в советские времена в таких книжках недостатка не было и ничему плохому они не учили). Сегодня эту нишу (не на века, но и не дрянь) заполняют в основном переводные издания „Самоката“, „Розового жирафа“ и др. Вы бы слышали, какой восторг вызвало известие, что в программу 7-го класса вошли „Стажеры“ Стругацких (как образец утопии) и „Дающий“ Лоури (как, в свою очередь, антиутопия). „Дающий“ всплыл так: разговаривали со взрослыми в поездке об этих жанрах, а буквально крутившийся „под ногами“ мальчик встрял: мам, это что ли как „Дающий“? А с другой стороны жрет совесть — „Дубровского“ не проходили и „Портрет“ Гоголя, Диккенса не читали и Стендаля тоже. Может, все предметы отменить, а одну литературу оставить?" Авторская статья