Пандемия коронавируса стала самым серьезным экономическим шоком для Европы с момента Великой депрессии 1930-х годов. Всего за несколько месяцев инфекция распространилась по всем странам региона, инфицированными оказались 2,4 миллиона человек. Для сдерживания болезни ЕС пришлось пойти на беспрецедентные по своей жесткости ограничительные меры и фактически полностью заморозить экономику. Такие действия, хотя и помогли остановить продвижение коронавируса, обернулись серьезными проблемами для всех без исключения европейских стран. По прогнозу Еврокомиссии (ЕК), во втором квартале 2020 года европейский ВВП просядет на 12,2 процента по сравнению с первым кварталом, а по итогам 2020 года он потеряет 7,4 процента. В Европейском центральном банке (ЕЦБ) не исключают, что экономика в текущем году может потерять все 12 процентов. Для сравнения: 12 лет назад во время кризиса 2008-2009 годов (Великой рецессии) европейский ВВП просел только на 4,5 процента.

«Учитывая серьезность нынешнего беспрецедентного мирового шока, абсолютно ясно, что Евросоюз столкнулся с самым глубоким экономическим спадом в своей истории. Прогнозируемое падение реального годового ВВП в 2020 году превысит амплитуду самых глубоких рецессий в истории ЕС, включая первый нефтяной кризис (1973-1975 годы) и мировой финансовый кризис, однако все же останется меньше пикового падения времен Великой депрессии», — говорится в отчете Еврокомиссии.

Количественное смягчение (QE) — ситуация, при которой государство печатает дополнительный объем денег и затем тратит их на покупку акций и облигаций. Это ведет к насыщению экономики деньгами и снижению стоимости заимствований (например, кредитов для бизнеса). Компании начинают охотнее инвестировать, расширять производство, нанимать новых сотрудников. Население богатеет, перестает копить деньги и начинает их тратить, провоцируя инфляцию. Рост цен в конечном итоге должен покрываться за счет экономического роста страны

Масштабный кризис потребовал не менее масштабных ответных мер. ЕЦБ объявил широкую программу количественного смягчения (QE), которая подразумевает скупку национальными регуляторами государственных и корпоративных облигаций и наполнение европейской экономики деньгами. Первоначально предполагалось, что объем программы составит 750 миллиардов евро, однако из-за серьезности кризиса ее почти удвоили, доведя до 1,35 триллиона. Масштаб QE даже вызвал конфликт между ЕЦБ и центробанком Германии. Последний через Конституционный суд ФРГ указал, что действия европейского регулятора являются запрещенным в ЕС монетарным финансированием (ситуация, когда ЦБ напрямую финансирует дефицит бюджета) и несут угрозу взрыва инфляции.

Кроме того, в апреле страны Европы согласовали программу экстренного кредитования на 540 миллиардов евро, которая начала действовать с 1 июня. В ее рамках ЕК предоставила 100 миллиардов на борьбу с безработицей, Европейский инвестиционный банк дал 200 миллиардов на кредитование малого и среднего бизнеса, а Европейский стабилизационный механизм (Стабфонд ЕС) направил 240 миллиардов на кредитование целевых программ в сфере здравоохранения для борьбы с пандемией. Дополнением к экстренному плану должен был стать запуск долгосрочной программы восстановления экономики ЕС. Речь идет о фонде, деньги из которого выделялись бы пострадавшим от коронавируса странам. Однако договориться об условиях его запуска не могут до сих пор, поскольку непонятно, кому в итоге придется платить по счету.

Спасение утопающих

Главный конфликт возник между условно бедными странами юга Европы и богатыми экономиками севера, граждане которых делают самые большие отчисления в европейский бюджет в пересчете на душу населения. Первые к 2020 году уже были ослаблены миграционным кризисом, а также накопленными со времен европейского долгового кризиса 2010-х годов проблемами. Так, на конец 2019 года госдолг Испании составлял 95,5 процента ВВП, Португалии — 118 процентов, Италии — 135 процентов, Греции — 177 процентов. Долги богатых северных экономик Германии, Австрии и Нидерландов были намного скромнее и укладывались в пределы 50-70 процентов; у Дании и Швеции они и вовсе к концу 2019 году были на уровне 33-35 процентов. По правилам ЕС, госдолг европейских стран не должен превышать 60 процентов ВВП, а дефицит бюджета — трех процентов.

С началом коронавируса ситуация в южных странах ухудшилась. Во-первых, они быстро вышли в лидеры региона по числу инфицированных, во-вторых, южные государства оказались более зависимы финансово от претерпевшей коллапс сферы туризма, чем северные соседи. В результате падение ВВП Греции, Италии и Испании ожидается на уровне от 9,4 до 9,7 процента по итогам 2020 года; ВВП Австрии, Нидерландов, Германии, Дании и Швеции просядет в пределах 5,5-6,8 процента. Юг дал понять, что едва ли сможет пережить кризис без финансовых вливаний.

Однако из-за уже имеющегося высокого уровня госдолга такие государства, как Италия и Испания, не стремятся принимать на себя новые обязательства, проценты по которым будут слишком высокими. Вместо этого пострадавшие страны еще в марте предложили более состоятельным северным соседям проявить евросолидарность и разделить ответственность за восстановление европейской экономики. Они попросили ЕК выпустить так называемые коронабонды. Речь идет о еврооблигациях, долг по которым будут погашать не отдельные страны, а все государства ЕС, как входящие в еврозону, так и остающиеся за ее пределами.

Призывы к Брюсселю подкреплялись еще и упреками, что ЕС недостаточно сделал для наиболее пострадавших государств во время пандемии и оставил их без жизненно важной поддержки. Например, серьезную обиду на юге вызвали действия Германии и Франции, которые в самый разгар эпидемии ввели временный запрет на экспорт медицинских средств индивидуальной защиты. Однако правительства богатых стран, которые и без финансовой поддержки ЕК способны найти средства для вывода своих экономик из кризиса, фактически заявили, что не считают своих граждан обязанными расплачиваться за ошибки политиков и отсутствие бюджетной дисциплины партнеров по ЕС. Они выразили готовность поддержать пострадавшие государства, но не грантами, а кредитами.

Споры о том, как должен выглядеть фонд восстановления Европы, продлились несколько месяцев и сдвинулись с мертвой точки только в мае, когда ситуацию попытались разрядить Франция и Германия. Парижу удалось переманить на свою сторону Берлин, который изначально выступал против солидарного долга, и вместе предложить трехлетний план восстановления на 500 миллиардов евро. Согласно ему, всю сумму следует занять на рынках капитала под гарантии ЕС и выдавать пострадавшим странам грантами в обмен на реформы. Еще одним условием стало инвестирование предоставленных средств в строго ограниченный круг отраслей, развитие которых отвечает долгосрочным целям Евросоюза. Речь идет о таких сферах, как «зеленая» и цифровая экономики, наука, развитие здравоохранения, инновации. Выплачивать долг предлагалось начать после 2027 года из средств бюджета ЕС, который формируется из взносов 27 государств ЕС — то есть силами всего союза.

Практика солидарного долга на сотни миллиардов евро в новинку для ЕС. Обычно государства Европы либо сами занимают деньги на свои нужды, либо обращаются за помощью к европейскому Стабфонду. Последний появился после долгового кризиса начала 2010-х годов и формируется из взносов стран еврозоны (размер взноса зависит от объема ВВП). Помощь из такого фонда можно получить лишь в обмен на болезненные реформы и обещания жесткой бюджетной экономии

Представляя свое предложение по созданию Фонда восстановления Европы, Франция и Германия объявили, что проект разрабатывался в «тесном сотрудничестве» с представителями северного и южного блоков — Нидерландами и Италией. Однако на севере на предложение Парижа и Берлина ответили отказом. «Наша позиция остается неизменной. Мы готовы помогать наиболее пострадавшим от коронавируса странам, но только кредитами», — сказал австрийский канцлер Себастьян Курц после консультации с коллегами по «бережливой четверке» (так называют Австрию, Нидерланды, Швецию и Данию).

Спаси и сохрани

Долгожданным моментом стало обнародование плана по восстановлению экономики, разработанного Еврокомиссией. Он получил название «ЕС нового поколения» и оказался более дорогостоящим, чем идея Франции и Германии. Брюссель предложил занять на финансовых рынках под гарантии ЕС 750 миллиардов евро. Как и во франко-германском плане, 500 миллиардов хотят выделить пострадавшим странам в виде грантов, еще 250 миллиардов заложили под кредиты. Деньги намерены предоставлять через механизмы европейского бюджета, возвращать заемные средства предстоит в 2028-2058 годы. В случае одобрения плана основную часть суммы (40 процентов) получат всего две страны — Испания и Италия, хотя платить по долгам придется всем государствам союза. Так, Рим сможет рассчитывать на 173 миллиарда, в том числе 82 миллиарда грантами. Мадрид получит 140 миллиардов, из которых 77 дадут безвозмездно в обмен на реформы.

Такой объем общих заимствований для ЕС беспрецедентен — в прошлом Евросоюз чаще эмитировал бумаги на несколько миллиардов или даже миллионы евро. Однако нынешний выпуск бондов от имени всего Евросоюза позволит получить деньги под наименьший возможный процент. Дело в том, что ЕС имеет наивысший рейтинг кредитной надежности (ААА). Если бы, например, Италия самостоятельно занимала деньги на финансовом рынке, доходность по ее евробондам из-за нестабильной ситуации и проблем в экономике была бы действительно высокой, чтобы оправдать риск инвесторов.

В ЕК настаивают, что для успешного преодоления кризиса действовать нужно быстро, и призвали согласовать план на уровне всей Европы уже в июле. Однако компромиссный вариант фонда восстановления вызвал не меньшие споры, чем предыдущие предложения. «Бережливая четверка» в очередной раз заявила, что настаивает именно на кредитовании пострадавших государств. На этот раз к блоку Австрии, Нидерландов, Дании и Швеции присоединилась Финляндия. Хельсинки, хотя полностью и не открестились от идеи совместных заимствований под гарантии ЕС, предложили ЕК рассмотреть возможность взять в долг меньшую сумму, а также изменить пропорции грантов и кредитов в программе в пользу увеличения доли последних.

Еще одним камнем преткновения стал вопрос о том, кому и в какой пропорции раздавать деньги. В Брюсселе предложили предоставлять их на основании «заранее установленных параметров распределения, которые включают численность населения, объем ВВП на душу населения и уровень безработицы». Заявление ЕК поняли так: чтобы не ждать окончания 2020 года и объективных данных о том, как коронавирус повлиял на экономики разных стран, для расчетов следует использовать старую экономическую статистику. Поскольку некоторые государства имели серьезные проблемы еще до пандемии, возникли сомнения в разумности и справедливости такой системы распределения. Например, в Греции и Испании безработица к январю 2020 года была выше 16 и 13 процентов соответственно, а в Швеции, которая отказалась от карантина и сильно пострадала от пандемии, она составляла 7 процентов. Третьей проблемой, на которую указали критики брюссельской версии плана, стало отсутствие системы отслеживания целевого использования средств. В прошлом были прецеденты, когда государства тратили выделенные Еврокомиссией деньги не на заявленные цели.

Проверка на прочность

Пока будущее программы восстановления неясно, поскольку предметно страны ЕС рассмотрят ее только на саммите 19 июня. Вероятно, условия предоставления финансовой помощи еще изменятся, поскольку для запуска программы необходимо единодушное одобрение всех 27 членов ЕС. Однако уже сейчас понятно, что пандемия коронавируса стала для Европы проверкой на прочность и неминуемо изменит союз. Дело в том, что на фоне жесткого противостояния юга и севера, вызванного сильным экономическим расслоением и недостатком евросолидарности, чисто экономический кризис быстро трансформировался в политический.

Европа оказалась на распутье: либо странам ЕС удастся уладить разногласия и сплотиться в борьбе с последствиями эпидемии, либо в Евросоюзе станет возможно повторение сценария Brexit, когда из объединения вышел один из ключевых партнеров. Если европейским странам не удастся сплотиться, то вероятным кандидатом на выбывание может оказаться Италия. В стране весной 2020 года стремительно росла популярность евроскептиков. Согласно апрельскому опросу Tecne, 42 процента итальянцев считают, что их страна должна покинуть Евросоюз. В ноябре 2018 года эта цифра была намного меньше — 28 процентов.

Если же странам Европы удастся преодолеть разногласия и согласовать разработанный ЕК план восстановления, роль Еврокомиссии резко усилится. В настоящее время влияние ЕК сильно ограничено, поскольку финансово она зависима от взносов стран-участниц в бюджет. Однако возвращение огромного долга в сотни миллиардов евро потребует увеличить доходы общеевропейского бюджета. Это можно сделать либо сократив расходы на текущие программы и увеличив взносы государств, либо введя общеевропейские налоги, которые будут поступать напрямую в казну ЕС, в обход национальных бюджетов — например, налоги на крупные цифровые компании, на пластик, на доходы от торговли квотами на выбросы углекислого газа. Право выпуска общего долга и сбора налогов напрямую фактически даст Еврокомиссии полномочия федерального правительства, а Европа полностью видоизменится и станет больше похожа на Соединенные Штаты Америки.

Анастасия Стаханова