Согласно опубликованному ежегодному Индексу восприятия коррупции Transparency, Россия оказалась на 137-м месте из 180. По таким важным показателям, как инвестиционные риски, степень свободы слова, уровень жизни, наша большая страна оказалась рядом с Папуа — Новой Гвинеей, Парагваем и Угандой.Так сможет ли Россия победить коррупцию? Спонтанный ответ: да никогда! Но ведь есть примеры, когда страны, не меньше, а даже больше России засоренные коррупцией, смогли ее вымести. Хрестоматийный пример — Сингапур. Его рецепт прост: неприкасаемых нет. Чтобы победить коррупцию, лидеру страны Ли Кван Ю пришлось посадить за такие преступления нескольких своих друзей, а когда обвинения были выдвинуты против его жены и сына (чем не убедительный показатель размаха борьбы!), их дело для максимальной публичности расследовалось в парламенте. В России антикоррупционная борьба так далеко не заходила. Решительная победа пока откладывается. Это не значит, что борьба с коррупцией в РФ не ведется. Она происходит постоянно, есть громкие дела, но вот в рейтинге восприятия коррупции место нашей страны практически не меняется. Конечно, можно обвинить в предвзятости сам рейтинг, созданный на основании оценок Всемирного банка, фондов Bertelsmann, Global Insight, Economist Intelligence Unit. Можно махнуть рукой на международные рекомендации для повышения эффективности борьбы с коррупцией. Так, в России были подготовлены два законопроекта о недопущении подкупа судей и уголовной ответственности за злоупотребление влиянием, но оба документа почему-то были затем отозваны из Госдумы. А можно и прислушаться к этим рекомендациям. Например, нужно усилить ответственность за недостоверное или неполное предоставление сведений о доходах и имуществе тех лиц, которые по закону должны предоставлять такие данные. Обеспечить их регулярный и системный контроль. Можно присоединиться к Алексею Кудрину, который считает важнейшими рекомендациями «исключение влияния личных связей на решения по госбюджетам», необходимость «урегулировать лоббизм и конфликты интересов. Одно из ключевых условий — прозрачность решений по бюджетам». Мнение Кудрина ценно тем, что он увязывает распространение коррупции с особенностями российской экономики, с ее зависимостью от решений, принимаемых чиновниками. Обратившись же к национальным особенностям российской экономики, нельзя пройти мимо известной точки зрения об относительной полезности коррупции. Есть представление о том, что коррупция — это цена за прохождение многочисленных бюрократических «бутылочных горлышек». И если эта цена оказывается приемлемой с точки зрения конечного результата в виде реализации того или иного проекта, то коррупция «эффективна». Есть даже книга, выпущенная Высшей школой экономики, «Мифы о коррупции», в которой приводятся примеры, когда коррупция с точки зрения макроэкономики оказывается ускорителем экономического роста, если помогает принятию нужных решений. Такой подход сродни тому, когда судья получает взятку за принятие совершенно законного решения. Но все эти примеры отражают только широту распространения коррупции, когда она распространяется на принятие любых решений, в том числе и тех, которые чиновники или судьи обязаны были принять. Так что взятки чиновникам — это преступление. Другое дело, что распространение коррупции, с одной стороны, и драконовские меры борьбы с ней, с другой, оказываются выгодны власти. Когда любой чиновник «на крючке», любые решения власти будут активнее выполняться. Так в чем же главные средства борьбы с коррупцией? Норма — это когда «бутылочные горлышки» в экономике разбиты, а власть четко знает, что она сменяема. Николай Вардуль