Это уже потом Гала была для них исключительной "мадре де фамилия", так как появлялась на людях либо по причине обучения дочки, либо по работе мужа. Кроме матери семейства, других смыслов, как сейчас говорят, Гала не транслировала. Все быстро забывали, как хохотали над ее именем во время знакомства. Преклонялись.

Андрей Андреич называл свою жену Галочка. На корпоративных ужинах с семьями коллег и партнеров он любил театрально вздохнуть, рассказывая о своей тоске по котлеткам, слепленным любящими руками жены, когда ему приходится уезжать без нее. Поэтому уже 25 лет он без нее не уезжает. Жаль, что старшая дочка выросла, не ездит уже с ними, но они гордятся, поддерживают. Она в Москве, фотограф. Галочка и за ней успевает следить, Галочка - опора. Что бы делали, если бы ее не было, страшно подумать. Вот и маленькой уже двенадцать, вон как шпарит на трех языках! Это Галочка все. Гордился.

Коллеги завидовали Андрей Андреичу и ценили Галину. Она никогда не спала, всегда была на месте, никогда не ругалась, никогда не обижалась, у нее всегда была нужная сумма. Она в любой момент была готова подсказать, в каком именно публичном доме лучше всего этой ночью искать Андрей Андреича. У нее аптечка всегда была наготове, и коллегам не приходилось приводить его в чувства, обращаясь к местным докторам. Галина делала все быстро и точно. Опухшее лицо Андрей Андреича расплывалось в улыбке, кончики бесцветных усов, испачканные красной помадой, превозмогая усталость, неуверенно ползли к сизым мешкам под глазами, полными отравленных слез. Администраторши тоже любили Галу и звали ее Санта Гала. Она им привозила пирожки. С луком и яйцами. А еще она подметала обожженные клочки стодолларовых бумажек в номере, сортировала и пригодные к обмену отдавала им. Они за это не здоровались с ней и с ним при встрече в супермаркете.

Днем Андрей Андреич звонил ей в перерывах между международными отношениями, игриво называл ее Галчоночек, а вечером вез в лучший ресторан города, где вплоть до четвертого дринка обожал ее и ценил. Чужой выходил из него со словами: "Все, мать, пошел в дурь". Галчоночек вызывала два такси - одно себе, другое мужу.

Дома она терпеливо обновляла свой "тревожный чемоданчик" и никогда не заводила будильник, знала, что дежурный звонок прозвенит когда надо. Дочка желала ей спокойной ночи на трех языках, привычно спрашивала "папа-на-работе" , кривлялась перед зеркалом, чтобы мама думала, что она ребенок, и уходила в свою комнату - беззвучно плакать от оглушительного гнева и ненависти, чтобы утром вести себя в школе так отвратительно, что учительнице приходилось ставить в известность об этом Галу.

Когда в страну приезжал русский священник, по большущим праздникам, все наши шли в храм, где тот служил. Женщины красили ресницы, чтобы взгляд был трепетный, ибо пресса. Но не она. С Галины можно было писать икону. Нет, она не была красивая, она была ожившая. Воскресшая. У нее появлялись глаза, а в них - надежда. Она не была верующей, которые носятся с библией под мышкой и крестятся на всю улицу, она просто верила. И ждала этих праздников, чтобы верить. Только в праздники и верила.

Остальное время она худела. Группа степ-аэробики, возникшая в учреждении силами энтузиасток, была для нее последней надеждой. Во-первых, рядом, двумя этажами выше квартиры, то есть, простите, штаба. Если что - можно быстро вернуться на пост и продолжить нести свою службу. Во-вторых, все свои, здесь не может быть случайной женщины, с которой когда-либо мог проводить ночи ее муж. Ну та, с которой проводил, уже уехала, так что, безопасно. Да и если бы не уехала, она все равно в эту группу не пришла бы, так как она худая и так. В-третьих, это вообще первый раз после рождения дочки, когда Галине повезло заняться спортом. В-четвертых, пятых и тридцать пятых, Галина должна сюда ходить. Должна. Она же толстая, а толстые должны ходить на аэробику, пусть трещат коленки и нездорово краснеет лицо. Галина первая приходила на тренировку и первая уходила, точными движениями свернув коврик и метко установив степ-платформу на место в углу зала. В питии оздоравливающих чаев и дамских блабла после занятия она никогда не участвовала. Там частенько обсуждали мужей и делились рецептами тортиков. И то, и другое - не для нее.

Зато во время тренировки инструкторша иногда забывала считать шаги и выкрикивать "И-и-и!!!", увидев в отражении в зеркале лицо Галины. Ее длинная, старая, изможденная пергидрольная коса, как лассо, летала по залу, лицо покрывалось красными пятнами, и не очень образованная в медицине инструкторша в связи с этим вспоминала смешное слово "апоплексия". Инструкторша деликатно и обезличенно в такт музыке произносила: "Де-вач-ки, ка-му быс-тра, про-ста ша-гааа-ем...И - раз..." Шагать Галине было некогда. Она гнала свое тело в огонь, в ад, где ему и положено быть. Ведь это оно во всем виновато. Ведь Андрей Андреич не просто так водку пьет и по девочкам бегает, это ведь по одной-единственной причине - Галина толстая. Ну а какая еще причина? Он вообще-то хороший, все для семьи, вон как много работает, и детям какое образование дал. Как поженились 25 лет назад, так она на радостях отъелась, и никак не может похудеть. Еще бы, такой красавец ей достался, она и мечтать не могла в своей деревне... Они до сих пор так любят друг друга! Но он же мужчина, как он может хотеть это пузо? Ну уж теперь-то она этому пузу отомстит! Коленки, молчать!!! Топай, уродина, выше ногу! Упала-отжалась, свинья!

Дома, во время тягостного ожидания звонка коллег или разъяренного мужа (это еще одна стадия, когда чужой уже вышел, но обязательства все же заставляют сдерживать порыв уйти в дурь), Галина составляла себе окончательное и бесповоротное диетическое меню. В дальнем углу шкафа, куда дочка и муж не додумаются заглянуть, она хранила толстую стопку журналов. На разных языках. Она покупала их во всех странах, и возила их с собой во все другие разные страны, оплачивая перевес груза из заначенных специально денег. Она никогда не знала, где у нее будет свободная минутка, чтобы заняться своим меню. Это был ее клад, сокровище. Журналы про здоровое питание, похудение, очищение организма от шлаков, комплексы йоги для похудения, низкокалорийные десерты, как измерить состав тела в домашних условиях...и т.д. Блестящие глянцевые и тонкие дешевые - у каждого была своя история и своя надежда. Галина листала их, выписывала в блокнот, который покупала специально для этого, на обложке - яблоко и сантиметровая лента (чтобы мотивировал), рецепты с самой низкой калорийностью, высчитывая на калькуляторе дневную норму - не более 800 ккал. Некоторые статьи, где писали про необходимость учитывать возраст при выборе диеты, Галина в свои 52 не считала достойными внимания, маркером зачеркивала их крест-накрест, чтобы не отвлекали, времени мало, скоро вернется дочка из школы. В процессе Галина все равно отвлекалась, ей то не хватало знаний о сочетаемости продуктов, то возникали мысли, что не хватит денег на все эти ростки и листики. Меню так и не становилось таким, чтобы полностью устраивать Галю. И она, воровато поглядывая на часы, прятала свои надежды в коробку из-под бананов на антресоли.

Дочка - вылитый папа, тонкая, звонкая, длинная, щебечет, трещит про свои школьные приключения, смущаясь, рассказывает, как мальчик по имени Франклин сунул ей записку в сумку, вот дурак. Галина ненавидит школу, почему в ней так мало уроков сегодня, ведь она почти составила меню. И вот теперь она должна улыбаться и есть вместе с дочкой борщ (калорий 400 будет, наверно) и говорить, что рано про мальчиков думать, надо хорошо учиться.

На кого и когда Галина училась сама, она не помнила. То, что у нее высшее образование, она вспоминала только тогда, когда заполняла очередную анкету перед длительной командировкой мужа в новую страну. Работать ей ни разу не пришлось, так как устроиться в чужой стране было всегда нелегко, да и времени на работу у нее никогда не было. Муж сначала ревновал, потом запрещал, потом физически стало невозможно утром идти на работу - она никогда не знала, поспит ли она ночью, и во сколько ей позвонят. Ведь звонок мог прозвучать и утром. И тогда она опоздает на работу.

Языки она учила "на коленке", ее первыми словами были Night Club. Хорошо, что это словосочетание понимают в любой стране без перевода. Потом был список лекарственных веществ, которыми она пополняла свой чемоданчик. За таким с переводчиком не пойдешь. А потом ей надо было заниматься со старшей дочкой, учить с ней слова, потом с младшей. Так Гала научилась поддерживать беседу с учителями детей и продавцами в магазинах. И, конечно, читать журналы про похудение.

Свой клад она показала инструктору по аэробике. Почему-то та показалась ей способной держать эту информацию в тайне. Рассказала, как живет последние 25 лет, составляя меню. Молчать было все труднее, изображать благополучие тем более. К тому же, инструкторшин контракт заканчивался, и она через месяц уже уезжала в Москву. А там легко затеряться и скрыться из виду. Галина говорила и говорила, шмыгала носом, слезы вытирать уже бесполезно - сквозь намокшую на груди желтую веселенькую блузку стал просвечивать старушечий лифчик.

Инструкторша была носителем секрета. Который Галина перед ее отъездом все-таки хотела узнать. Как все-таки она похудела? Как она смогла? Ведь Галина занималась с ней год, и ни грамма. Ответ она не запомнила, как старалась не запоминать все, что ей не нравилось. Она не помнила, бил ли ее муж когда-нибудь. Правда, не помнила. Хотя старшая дочь как-то заговорила об одном эпизоде, за что получила от Гали гром и молнию.

Гале даже казалось, что она дружит с инструкторшей. Они даже куда-то вместе сходили пару раз, недалеко от дома, мобильный был включен на максимальный звук. И инструкторшин московский номер телефона она сохранила.

Андрей Андреич рыдал, стенал и рвал на себе рубашку, судя по звукам из трубки. Он позвонил инструктору по аэробике через полгода после ее отъезда из страны и орал на нее дурным голосом. Почему она, тварь, не приехала на похороны Галочки? Ведь она ее, тварь такую, любила! Все вы, **ки, со своей аэробикой и диетами, виноваты в ее смерти!

Старшая дочка забрала к себе младшую и увезла в еще одну другую страну. На похоронах были коллеги, которые вместе с Галиной спасали Андрей Андреича от международного позора. Утешали его. Говорили, зачем же она так рано ушла. Их жены думали, слава богу, отмучилась...

А инструкторша по сей день молится, чтобы Галя узнала, что такое любовь, хотя бы там, на небесах...

Ольга Краснова