Спасение утопающих

«Неужели всё?» — мелькнуло в голове, когда запас воздуха в легких уже закончился, а вырваться на поверхность и вдохнуть снова я не успела — только захлебнулась соленой водой. Прямо на голову давила человеческая рука, вторая — обхватывала шею и плечи, мешая двигаться. Каждая новая волна выхватывала из-под ног песок и тянула в океан — туда, где дно резко обрывается в глубину, не оставляя ни единого шанса на сопротивление.

Еду в аэропорт и с содроганием вспоминаю свою прошлую поездку в Португалию — избитая фраза про «страну контрастов» приобрела тогда какое-то зловещее значение. Казалось бы, бывший рыбацкий поселок, а теперь курортный городок Албуфейра с оранжевыми пляжами, сияющие там сине-белыми азулежу дома, звонко орущие на рассвете чайки вместо будильника, грохочущая насыщенно-пестрая ночная жизнь и леденящий кровь и душу океан.

Но вот бросаться на помощь человеку, который не умеет плавать и смело ринулся в волны на порядок выше собственного роста, а потом начал тонуть и запаниковал, — не самая лучшая идея. Помню, как стояла в океанской пене на берегу и упрашивала утопающего расцепить мертвую хватку на моих руках, а как вытащила нас обоих из воды, — нет. С океаном, тем более в шторм, шутки плохи. Впрочем, в феврале в Португалии явно не до купания.

«Когда обратно-то?» — раздается где-то в туманно-отдаленном, еще не проснувшемся далеке московского аэропорта. Да какая, собственно, разница, когда летишь на край земли, где сейчас тепло, есть зеленое вино и паштел-де-ната? Строго укомплектованная в форму морского цвета пограничница с косой на плече подозрительно рассматривает мое лицо, выглядывая из-за медицинской маски.

— Да уже послезавтра, — спохватываюсь с грустью.
— Счастливого пути, — впечатывает она в ответ с характерным звуком штамп в паспорт и ловко выбрасывает его на стойку.

Ее моложавый португальский коллега по ту сторону шестичасового перелета выглядит более беззаботным. Едва успев улыбнуться мне и раскрыть документ, он вскакивает с места и срывается к выходу из кабинки, где его окликнул знакомый. По-прежнему держа мой паспорт в руке, он обнимает друга, хлопает его по плечу и что-то с чувством ему начинает рассказывать. Потом, вероятно, понимает, что забыл что-то важное, возвращается на место, ставит новую отметину на одной из паспортных страниц и пропускает меня дальше.

«Добро пожаловать в Лиссабон», — красуется на световой вывеске. Что ж, остается надеяться, что в этот раз рисковать тут жизнью не придется.

Забудь заботы

Лиссабон понять сложно. Убранный в брусчатку и пестрые фасады зданий, он в постоянном движении — на пяти вокзалах попеременно гремят поезда, между домами звенят трамваи, на которые в пик туристического сезона попасть почти невозможно, а на площадях кричат чайки в поисках еды и продавцы жареных каштанов, ведущие охоту на клиентов, — неизвестно, кто громче.

С каждого угла в глаза голодным туристам смотрят либо заветные «паштелки» в виде чашечек из слоеного теста с заварным кремом, либо крокеты с треской и козьим сыром, а при желании — и с пластмассовым бокалом портвейна. Разрезает город посередине зеленая километровая полоса — Авенида да Либердаде, разбитая по образу и подобию широких парижских бульваров, с фонтанами, скульптурами и густой растительностью. Местные тут дрессируют собак, отдыхают от жизни на широких скамейках и прячутся от людей и забот за книжками.

«А-а-а-пчхи!» — раздается посреди пустующей центральной пешеходной улицы, а затем — громкий смех. Оглянувшись, вижу жиденькую, но зато веселую группку китайских туристов. То ли они пытались разогнать и без того немногочисленных окружающих ради удачного снимка, то ли просто решили позабавиться на тему коронавируса, — непонятно. Но здоровья проходившие мимо люди им пожелали вряд ли.

Дальше по курсу — одна из крупнейших в Европе площадей, площадь Коммерции и, наконец, большая вода. Стоя на берегу, по одну руку видишь подвесной мост 25 Апреля, напоминающий Золотые Ворота в Сан-Франциско, и торчащую на сотню метров из земли статую Иисуса Христа, а по другую — 17-километровый вантовый мост Васко да Гама, переходящий в виадук.

Океана как такового в Лиссабоне нет — только река Тежу, которая в него впадает и нехотя бьется волнами о пристань. Ее каменные ступени каждый вечер заполняются слушателями уличных концертов. Музыка, вода и люди — размеренные, как, наверное, и вся жизнь здесь. Чтобы нарваться на приключения, явно нужно выехать за пределы этого города.

Педаль в пол

«Снимайте пальто, так будет удобнее. И телефон из заднего кармана достаньте. Вообще брать его с собой не советую», — улыбчивая девушка в сером, как мокрый асфальт, костюме уверенно защелкивает на мне ремни безопасности — на животе, ногах и плечах. «В первый раз едешь?» — интересуется с водительского кресла профессиональный гонщик Тимо Бернхард. Получив утвердительный ответ, смеясь, выдает: «Ну тогда просто наслаждайся». И мгновенно вдавливает педаль гоночного спорткара в пол, врываясь на трек.
В конце прошлого века в скромный и уютный Кашкайш — излюбленный курорт португальской аристократии в получасе езды от Лиссабона — начали съезжаться те, кому по душе неистовое рычание моторов, визг колес и запах жженой резины: почти полсотни лет назад посреди горного плато в районе Эшторил возвели автодром.

Длина гоночной трассы – 4,35 километра, на которых разместились 13 поворотов и длинная прямая. Говорят, конструкция трека отчасти напоминает испанскую Каталунью. Гоночная жизнь в Эшториле кипела с 1984-го по 1996 годы, когда автодром принимал Гран-при Португалии — один из этапов чемпионата мира по автогонкам в классе «Формула-1».

В какой-то момент трассу признали опасной, но руководство не смогло (или не пожелало) устранить нарушения. С тех пор на треке проходят соревнования младших гоночных классов, MotoGP и местные гонки. Раз в месяц там проводятся трек-дни, когда любой автолюбитель может испытать трассу, своего железного коня независимо от его «породы» и собственные водительские навыки. Любители погонять именно на специализированном транспорте могут взять такую машину в прокат. К примеру, один круг на Porsche 991 Turbo S обойдется водителю в среднем в 325 евро, а за три круга придется отдать 745 евро.

За четыре минуты своей первой в жизни поездки по треку я не издала ни звука. От страха я потеряла дар речи. Периодически Тимо на меня поглядывал сквозь защитную сетку: видимо, проверял — отключилась от переизбытка чувств или нет.

Впрочем, тот факт, что многие пассажиры гоночных авто не могут сдержать своих эмоций и кричат, плачут или теряют сознание (а иногда все сразу),  неудивителен. Каждая извилина трассы вызывает в голове, непроизвольно бьющейся о подголовник и слегка оторопевшей, только одну мысль: «Сейчас-то точно откажут тормоза, и мы разобьемся». В такой ситуации только и остается, что доверять — тому механизму, что везет, и тому, кто им управляет. Поворот руля — и дикий восторг сменяется таким же диким страхом, а затем все опять, по новой.

Стартовать по треку самостоятельно на Porsche 718 Cayman GTS 4.0 после такого головокружительного во всех смыслах опыта было волнительно. Четыре сотни гнедых под капотом давали о себе знать, и автомобиль с хрипотцой нарывался на следующую передачу, заряжая скоростным настроем. Маневрируешь от фишки к фишке, внимая командам инструктора из соседней машины, и вроде уже даже видишь дым из-под колес в зеркало заднего вида и отдаленно слышишь рев трибун.

Игрушечное царство

«Со спины на Сталина похож», — кивает мой попутчик в сторону статной бронзовой фигуры в фуражке, гордо смотрящей в сторону залива Кашкайша. Так португальцы изобразили Карлуша I — своего первого короля, погибшего насильственной смертью. Сотню лет назад экипаж королевской семьи обстреляли двое убийц — в живых остались только жена монарха и их младший сын.

Если проехать всего пару километров от монумента, можно увидеть скальный массив с аномальным провалом посередине, заполненным океанской водой, которая во время шторма бьется о стены и с гулом выплескивается наружу. По легенде, именно здесь когда-то провалились под землю прекрасная девушка и рыцарь, полюбивший и попытавшийся выкрасть ее у злого колдуна. Горожане зовут это место Пастью дьявола.

Город раскрывается совершенно по-иному, если его рассматривать прямо с кресла автомобиля. Особенно если речь идет об откидной крыше вкупе с солнечной нежаркой погодой, например в родстере Porsche 718 Boxster GTS 4.0. С одной стороны, классно прокатиться по свободным дорогам вдоль океана, с ветерком и бешеным ревом, распугивая городских кошек, с другой — по узким улочкам, в мелких пробках, выхватывая из известняково-белой и черепично-красной массы крошечные окна с распахнутыми ставнями и разноцветными занавесками.

К слову, отправиться по португальским окрестностям на городском автобусе — неплохой способ поближе узнать их жителей. Они все как будто бы знакомы друг с другом и, садясь в транспорт, непременно здороваются и заводят между собой неспешные беседы. И ты, чтобы вроде как не ударить в грязь лицом, покрасневшим от ветра на мысе Рока, иногда начинаешь бормотать что-то неразборчивое в ответ.

На самом мысе, кстати, зимой практически безлюдно — то ли в марте не так много туристов решают отправиться сюда, то ли сказывается временное отсутствие путешественников из Китая. Что неизменно там, так это продувающий насквозь ветер, одинокий полосатый маяк поодаль и кучки бесстрашных смельчаков, которые перелезают ограждение ради снимка на самом краю самой западной точки континента — месте, где земля кончается и начинается море.

Синтра кажется ненастоящей по сравнению с остальными городами, точнее, сказочной. Это лабиринт из деревьев, сплетающихся между собой ветками, резких подъемов и спусков, дорожных развилок и до невозможности узких улиц — нам на почти двухметровом в ширину Porsche Macan каким-то чудом удалось не встретить другие машины.

Вдобавок город усеян дворцами: в самом сердце — средневековый замок мавров, дворец Пена с парком в почти три сотни гектаров (по слухам, именно он в начале 1890-х вдохновил русского миллионера Арсения Морозова на строительство особняка на Воздвиженке в столице) и дворцовый комплекс Кинта да Регалейра с загадочной системой подземных тоннелей, гротов, пещер и спиральной галереей, уходящей на 27 метров под землю.

Как гласят легенды, девять уровней этой перевернутой башни символизируют схему загробного мира, описанную Данте, и когда-то служили местом религиозных церемоний масонов. От самого нижнего яруса расходятся несколько подземных путей, и только один из них освещен светодиодной лентой по краю и в итоге приведет к выходу из пещеры. Тот, кто найдет верный выход, считается очистившимся от грехов, а тому, кто выбрал неверную дорогу, еще предстоит поблуждать во тьме и очистить свою душу.

Петляя по горным серпантинам и пробираясь сквозь упавшие после ураганного ветра ветки деревьев, мы выехали к какой-то безлюдной деревушке. Macan с осторожностью, как жилистый зверь, спустился с асфальта на непривычный для колес песчаный откос. Перед капотом раскинулся скалистый обрыв, за его краями — черные камни и зеленовато-пенный океан, в шуме которого напрочь умерло рычание двигателя. На расстоянии нескольких сотен метров по обе стороны виднелись только двое рыбаков — место дикое. Как, наверное, сама страна и создаваемый ею настрой.

Здесь постоянно хочется совершать безумства — с разбега прыгнуть в ледяной океан, встретить закат и рассвет на пустынном пляже, отправиться к безлюдным скалам даже в самую непогоду и наслаждаться запахом соленой воды и порывистым ветром, который буквально вырывает из рук телефон и не дает сделать ни одного резкого кадра, будто напоминая, что в таких местах нужно забыть обо всем остальном мире.