Я для себя уже давно решила, что если завтра будет мой последний день, то ровно полдня я буду писать и буду, как Азимов, type faster. Все остальное время буду играть, читать, рисовать, сходить с ума, одним словом, не важно как именно, но проведу это время с сыном. Bчера я спросила человека - ровесника моего папы, который прожил очень интересную жизнь, и слава Богу, жив и здоров - как бы он провел свой последний день, если бы заранее знал , что завтра умрет. Перед тем как расскать о том, что он мне ответил, коротко о нем самом. Он на самом деле прожил насыщенную, интересную жизнь. Много путешествовал. Побывал, наверное, в 50 странах этого мира. Работал в восьми или десяти из них. Всегда пытался понять другую культуру, традиции, разглядеть красоту других женщин, не похожих на его мать и сестру, и тех, среди которых он провел свои детские годы. Он, в отличие от многих американцев, впрочем, не только американцев, говорит на иностраннoм языкe. После окончания университета он 20 лет фактически провел в небе. Но, жизнь полна странных парадоксов и грустной иронии, одновременно. Как-то он сказал мне: "Я поднимался к небесам, я ради этого пошел в ВВС, а когда возвращался, мы не просто приземлялись, мы опускались намного глубже. и так и стояли по колено в крови, боли и обыкновенной человеческой жестокости." 20 лет он служил офицером американских ВВС. Был во Вьетнаме, в Корее, в Африке и на Ближнем Востоке. Видел многое. В том числе то, что до сих пор, как сейчас говорят, хочется развидеть. С тех пор он не любит летать, и всегда передвигается на машине, поезде, пароходе, да хоть пешком, лишь бы не летать. По той же причине, он так и не завел себе мобильного телефона. Дело в том, что пока он служил, он всегда, то есть 24/7 был на связи. И если что, собирался и вылетал в течении 2 часов с момента оповещения в любую точку планеты. И часто даже не знал, куда именно они летят и сколько там пробудут, когда он вернется, если вообще вернется. Следующие 20 лет он провел работая профессором в университете. Он энциклопедически образованный человек, одинаково хорошо знающий физику, химию, алгебру, океанографию, английcкую и американскую литературу, и мировую историю. Он на память цитирует Шекспира, его любимого Киплинга, Фолкнера и многих других. Немного, но стабильно зарабатывает деньги, инвестируя в фондовый рынок. Счастлив в браке, в котором провел последние 36 с половиной лет, потому что в свое время женился по любви. У него хорошее чувство юмора и потрясающее самообладание - всегда в хорошем расположении духа, всегда улыбается. Всегда очень внимателен к собеседнику, и вообще к окружающим его людям. На мой вопрос про последний день, он ответил так: - Если бы я точно знал, что это мой последний день, то уехал бы в какое-нибудь дикое место и пошел гулять, скажем, по лесу и продолжал идти, пока все не закончилось бы. Немного помолчав, он, мягко улыбаясь, добавил: "Ну, или пока не встречусь с медведем, что, очевидно, несколько ускорит процесс". В его ответе я услышала горечь, сожaление и даже боль. Я не стала распрашивать дальше. Это был момент откровения и такой гулкой, пульсирующей кровью в висках, тишины, когда тебе на доли секунды открывается душа другого человека. Такие моменты, они для меня бесценны. Наверное, ради них я говорю с людьми, слушаю их, распрашиваю, опять слушаю, и неожиданно получается задать главный вопрос. Единственно важный. Единственный, имеющий значение. Хотя он, почти как настоящий буддист, считает, что вообще мало что имеет значение. Я до сих пор спрашиваю себя, отчего ему вдруг стало так больно и почему свой последний день он, не мизантроп и не социопат, хочет провести в полном одиночестве? Будь я помладше, то, поспешила бы с ответом. Ну, например, сказала бы себе, что он уже больше не любит свою жену. Или развил в себе мегагедонизм и с декаданской усталостью взирает на мир и людей в нем. Но, как сказал Оскар Уйальд, I am not young enough to know everything (я уже недостачно молод, чтобы знать все). Я полагаю, что все не так тривиально или, напротив, еще проще, чем кажется. Жену свою он очень любит. И она его до сих пор любит и уважает. Они трогательно заботятся друг о друге. Тут дело в другом. Но в чем именно, я не знаю. Многие боятся одиночества, бегут от него. Не ценят. Для кого-то, все еще суровее: не ценя одиночества, он не ценят и не любят себя. Мне кажется, ничего не может быть трагичнее, чем не любить, не принимать себя, и до конца своих дней страдать от своего собственного общества. Тогда может быть, он, напротив, счастливый человек, которому до сих пор не тягостно в компании самого себя и именно поэтому последний день он хочет провести в одиночестве с самим собой? А как бы вы провели свой последний день? Марина Сайдукова