После опубликования январских 2020 года данных Росстата по динамике промышленности и других отраслей стало ясно, что старт года получился вялым. Судите сами: промышленное производство выросло в январе текущего года на 1,1% по сравнению с соответствующим периодом 2019-го. Что такое 1,1% прироста — думается, объяснять не надо: это в рамках статистической погрешности.Данных за январь по росту экономики в целом (ВВП), понятное дело, пока нет (Росстат дает их только за квартал). Но есть оценочные данные от Минэкономразвития: плюс 1,6% в годовом выражении. Это — слабый результат. Интересно, что одновременно с появлением этих первых скромных итогов начала 2020 года правительство пересматривает свой прогноз по росту экономики в целом по текущему году в пользу его повышения — с 1,7% до 1,9%. Оригинальный подход, согласитесь: чем хуже реальность, тем выше прогнозы. Удивляешься от такого «повышающего» тренда еще и потому, что во всем мире прогнозы сегодня пересматриваются в сторону их снижения из-за коронавируса. И только нам, видимо, китайская зараза — нипочем. Но вернемся к статистике января 2020-го. Надо признать, что аномально теплая зима сказывается на показателях промышленности: на 4,7% снизилось в годовом выражении производство электроэнергии, газа и пара. В минусе и добыча полезных ископаемых (упала на 0,4% по сравнению с январем 2019 года). А вот обрабатывающие отрасли промышленности показали прирост на 3,9%. Однако производство легковых автомобилей, к примеру, обвалилось в январе 2020-го по сравнению с соответствующим периодом прошлого года на 16,5%. Это — колоссальное падение. Кстати, производство грузовиков тоже упало — на 12,4%. Почему важно обращать внимание на производство авто? Потому что это такой показатель-индикатор, дающий объективную картину состояния здоровья не только промышленности, но и экономики в целом. Помните про лакмусовую бумагу? Даже не представляю, знают ли сегодняшние школьники из уроков химии, что это такое, но в советские времена знали хорошо: бумага, которая во взаимодействии с химическими реагентами дает такую картину, которая позволяет безошибочно определить, с каким веществом мы имеем дело. Так и с производством автомобилей: если оно сильно проваливается, значит, с экономикой в целом происходит что-то неладное. Во всяком случае, этот показатель является гораздо более надежным индикатором, чем, к примеру, производство колбасы, которое (статистически правильное наименование продукции — «Изделия колбасные, включая изделия колбасные для детского питания») выросло в январе на 18,2%. Хороший рост, но, заметим, не рекордный. Вон, производство ниток «швейных синтетических» увеличилось на 55,8%, а сахара «белого свекловичного в твердом состоянии без вкусоароматических или красящих добавок» — и вовсе в 3 раза. Правда, как стало известно в последние дни, в России позакрывалось несколько сахарных заводов… Когда мы смотрим на производство отдельных видов продукции, надо, безусловно, принимать во внимание их долю в общем стоимостном показателе промышленного производства и мультипликативные особенности этой продукции. Ведь почему автомобили — индикатор? Да потому что для их производства требуется соединение усилий многих отраслей: металлургии, резинотехнической промышленности, стекольной, лакокрасочной, приборостроения и пр. Положительный импульс от производства автомобилей распространяется на всю экономику. А колбаса? Ну право же, все-таки с автомобилями ее по степени положительного воздействия на всю экономику не сравнить. Впрочем, возможно, кто-то со мною и не согласится. Но не из одной промышленности состоит наша экономика, хотя это и ключевой вид экономической деятельности. Что в других отраслях? Картина разная. Сельское хозяйство достигло в январе плюс 2,9% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. Торговля также показала прирост — на 2,7%. А вот грузооборот транспорта очень заметно снизился: на 4,4%. Причем железнодорожного транспорта упал и вовсе на 5,1%. На этом остановимся поподробнее, потому что показатель работы транспорта в нашей очень большой по площади стране является, опять же, показателем-индикатором. Оказывается, провал показателя по транспорту был в значительной степени предопределен снижением перевозок угля, погрузка которого упала в январе по сравнению с соответствующим периодом прошлого года на 10,8%, и перевозок нефти и нефтепродуктов (снижение погрузки на 3,9%). И эти показатели естественны, когда январская добыча угля обвалилась на 8,8%, а нефти — на 0,7%. Вот потому-то в целом начало 2020 года для российской экономики можно охарактеризовать как слабое. Теперь давайте попробуем оценить, чего следует ожидать в будущем. Тут уместно напомнить, что с 2021 года прирост российской экономики (по ВВП) должен быть выше 3% в год. Пока, как мы могли убедиться, практически ничто не говорит в пользу реальности достижения подобных показателей. На что же рассчитывает правительство? Я думаю, что уже многие могли бы дать ответ на данный вопрос: на национальные проекты. Про эти нацпроекты мы сегодня слышим чуть ли не из каждого утюга, но пока никакого заметного эффекта не ощущается. Мое мнение: его и не будет. Потому что нацпроекты, по большому счету — это просто новая упаковка того, что и без такого красивого названия в значительном своем объеме реализовывалось бы. Вот и все. Ну и можно в таком случае рассчитывать на их какой-то значимый эффект? Вопрос риторический. Нацпроекты — это ставка, прежде всего, на госинвестиции. Но госинвестиции занимают в среднем 14-процентную долю во всем объеме инвестиций в основной капитал. То есть, если не будет запущен маховик частных инвестиций, никакого ускорения экономики не будет. А с чего вдруг частные инвестиции пойдут? Во властных коридорах больше думают, как бы еще больше налогов собрать с бизнеса. В частности, там сегодня вновь серьезно обсуждается идея, чтобы собрать дополнительные деньги с сырьевого сектора, получившего, по мнению властей, не слишком обоснованную выгоду в условиях благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Подобные планы повышают степень неопределенности экономической ситуации, которая и так находится на высоком уровне. А тут еще «черный лебедь» в виде китайского коронавируса прилетел. Этот фактор, еще раз замечу, явно недооценивается российскими властями в оценке перспектив отечественной экономики. А как вам глобальное потепление? Нынешняя беспрецедентно теплая зима заставляет об этом задумываться вновь и вновь. Для России это означает снижение спроса на энергосырьевые ресурсы со всеми вытекающими отсюда последствиями. Цены на газ в Европе уже сегодня бьют рекорды по глубине своего падения. Россия же, после многолетних заклинаний о необходимости слезть с «нефтяной иглы», так и осталась сидеть на ней. Уже упоминавшееся выше сильное падение погрузки угля на железнодорожном транспорте в январе текущего года — это ведь следствие, прежде всего, снижения спроса на уголь со стороны экспорта из-за нынешней очень теплой зимы. Оптимизма сегодня в отношении перспектив российской экономики можно найти немного. Еще меньше его можно разглядеть в будущем. Разве что колбаса выросла. На нее, видать, вся надежда. Игорь Николаев, Доктор экономических наук