Глава «Роснано» Анатолий Чубайс опять вызвал своими словами бурную дискуссию. На вечные для России темы — о бедности и кто в этом виноват. Бурная реакция в соцсетях на этот раздражитель из 90-х, на дворцы Пенсионного фонда и списание долгов в Чечне показала, что запрос на социальную справедливость в России неуклонно растет. Однако о «что делать?» речи почему-то пока не идет.Началось с того, что, выступая на Гайдаровском форуме, Чубайс заявил, что из-за низкой стоимости электроэнергии россияне расточительно расходуют ресурсы. Он также назвал Россию бедной страной. Реплика тут же нашла отклик у телеведущего Владимира Соловьева, который вообще «не равнодушен» к Чубайсу, не оставляя без критики практически любой его шаг. Соловьев в своем утреннем радиоэфире заявил, что глава «Роснано» «ни черта не понимает», приведя статистику, из которой следует, что россияне потребляют меньше ресурсов, чем жители других стран. Чубайс за словом в карман тоже не полез и ответил, что Соловьев перепутал показатели энергоэффективности и энерговооруженности, а также посоветовал ему «утереться». И тут в полемику неожиданно вступила официальный представитель МИД Мария Захарова. Она копнула еще глубже. Практически под корень. В своем аккаунте в соцсетях она признала, что многие россияне действительно живут бедно, однако причины этого, по ее мнению, стоит узнать у человека, «десятилетиями являвшегося членом правительства и топ-менеджером ключевых направлений отечественной экономики и промышленности», то есть у того же Чубайса. Тот опять не смолчал: мол, он ушел из правительства примерно тогда, когда Мария Захарова еще «была девочкой», напомнив, что без реформ 90-х страна вряд ли выжила бы экономически. И вообще, когда он в 1991 году пришел в российское правительство и начал участвовать в разработке экономических реформ, средняя зарплата в стране составляла 12 долларов в месяц, рубль был неконвертируемым, а магазины — пустыми. Спор о том, кто виноват в бедности россиян, можно продолжать бесконечно. Примечательно, что этот спор теперь выходит на довольно высокий публичный уровень. Впрочем, участники его не теряют политического благоразумия и не задают острых вопросов применительно к текущей экономической политике, в отличие от политики 90-х. Однако это не значит, что такие вопросы не возникают в голове у простого обывателя. Которого, по всей видимости, больше беспокоит рост цен (косвенное и болезненное свидетельство тому — сокращение среднего чека в магазинах), в том числе на топливо (вопреки обещаниям правительства). Он не вполне понимает, почему надо усиливать налоговый пресс — и в виде повышения НДС, и в виде изобретения все новых поборов — если бюджет чуть ли не «трещит» от профицита, небывалого за последние годы. Не все «правильное» с точки зрения экономической теории для обывателя справедливо. Списать долги в Чечне — справедливо, думают они, это мечта, хотя логика коммерческих отношений диктует обратное. Теперь выясняется, после того как «пыль» прошлогодних дискуссий несколько осела, что, например, проведение пенсионной реформы в ее нынешнем виде не было такой уж острой необходимостью именно сейчас. Более того, в краткосрочном плане она, как выяснилось после целого ряда уступок и смягчений под давлением общественного мнения, вроде как бюджету получается и невыгодной. Гражданам — тем более. Еще удивительнее слышать на этом фоне от представителей власти (а именно от первого вице-премьера Антона Силуанова) признания о том, что, оказывается, реакция общества на пенсионную реформу была для верхов «неожиданной». Что это, если не свидетельство весьма опасной оторванности «верхов» от «низов»? Неужели в правительстве всерьез полагали, что приветствовать пенсионную реформу на улицы выйдут восторженные толпы трудящихся? Пожалуй, если так пойдет и дальше, то Силуанов еще поспорит за первенство с тем же Чубайсом, кого считать «всенародным аллергеном». Впрочем, в борьбе за это «почетное звание» есть, как минимум, еще один кандидат. Глава Пенсионного фонда России Антон Дроздов. Он хозяин большой империи, которая, как нам говорят, убыточна и обременительна для бюджета, у нее огромным триллионный дефицит. Прямо даже пенсионерам должно быть неловко ожидать каких-то «подачек» от такой бедной организации. Которая, однако, если ориентироваться на чисто внешние признаки, бедной отнюдь не выглядит. ПФР — это, как правило, довольно «нескромные» здания. Они стали своеобразной красной тряпкой: обычные люди — пенсионеры, инвалиды и льготники, — вынужденные приходить на поклон лично, при возникновении проблем видят другую сторону «их жизни», огороженную забором и шлагбаумом. Как строились и покупались эти здания — еще один вопрос. Строительство госучреждений — вообще мутная водица, в которой иногда всплывают взятки и откаты. Из последних пенсионных уголовных дел — против замруководителя отделения ПФР по Красноярскому краю: он подозревается в получении 180 тыс. руб. всего лишь «за подписание и согласование актов приемки выполненных работ по капитальному ремонту помещений УПФР в одном из районов Красноярского края». Недаром при обсуждении наполнения бюджета Пенсионного фонда всерьез обсуждалась идея продажи этих дворцов — ради выплаты пенсий. Цена вопроса — 120 млрд рублей. «Конечно, согласен, они слишком размахнулись со своими апартаментами. Людей это раздражает», — пришлось признать президенту. Но еще более «нескромным» выглядит руководство ПФР. Так, управленческий персонал Пенсионного фонда России (186 членов правления, работников исполнительной дирекции и ревизионной комиссии) задекларировали доходы за 2017 год (более свежих данных пока нет) в размере 506 млн рублей. Их средний доход, таким образом, составил 227 тыс. рублей в месяц, что в 2,5 раза больше, чем средняя зарплата по Москве, и в 6,5 раза больше, чем средняя зарплата по России. Летают бизнес-классом — вроде бы так и положено, но в глазах простого пенсионера все равно «жируют». По интернету гуляют сведения и о зарубежной недвижимости некоторых руководителей. Впрочем, высокие доходы могли быть оправданы высокой эффективностью работы организации, которая является своего рода символом той самой социальной справедливости, которая является одним из столпов системы ценностей в России. Потому что если есть стране достойные пенсии — значит, есть социальная справедливость, если таких пенсий нет, нет и справедливости. Не говоря о том, что сама пенсионная реформа могла бы (и должна бы) представлять собой не только повышение пенсионного возраста (чем она сейчас является), а более комплексное решение важнейшей социальной проблемы, — идти в «родном пакете» с созданием новой, скажем, системы накопительных пенсий. А также всей системы жизни людей пенсионной возраста. Включая в том числе и медицину для пожилых. Почему нет? Не появилось никакой внятной системы и вместо нынешней мутной и непонятной системы с пенсионными баллами, которые непонятно сколько «стоят» и сколько «весят». Люди, выходящие на пенсию, в массовом порядке не понимают, ни каким образом им начисляют эту самую пенсию, ни почему те, кто получал всю жизнь (во всяком случае в «решающие» для определения размера пенсии годы) приличную белую зарплату, оказываются по сути наравне с теми, кто получал ее либо маленькую, либо в конвертах. В начислении пенсий царит явная уравниловка. А одна из главных функций работников ПФР, видимо, состоит в том, чтобы пудрить людям мозги насчет того, что им правильно все начислили. Пример Пенсионного фонда — лишь одно из направлений современного социально-экономического курса. Однако оно еще раз свидетельствует, что запрос на разработку и проведение внятной политики с акцентом на социально справедливость в России лишь нарастает. И дискуссиями на тему, кто виноват в ошибках и провалах 90-х, тут явно не отделаешься.