Банки могут спать спокойно

— В конце прошлого года эксперты заявили о формировании «пузыря» на ипотечном рынке. Также из-за развития цифровых технологий усиливается конкуренция среди банков, кроме того, последние четыре года реальные дохода населения падают, да и ЦБ строго наблюдает за своими подопечными. Каким, на ваш взгляд, будет 2018 год для российских банков?

— Он будет непростой. В принципе каждый год, когда мы завершаем, мы говорим о том, что он был непростой. Вызовы всегда существуют. Они были и в прошлый период, когда была более тяжелая макроэкономическая ситуация. Действительно, ранее реальные доходы населения падали. Но в конце прошлого года, впервые за последние несколько лет, начался рост реальных доходов населения. В прошлом году мы все-таки видели рост ВВП более 1%, хотя ожидали роста более двух процентов. Но тем не менее, и 1% - это рост. В этом году, очевидно, эта тенденция сохранится. И этот год будет вполне сносным и более позитивным по сравнению с 2016-2017-м. По прогнозам правительства, в этом году реальные доходы населения должны увеличиться на 4%. Значит, спрос на кредиты должен увеличиться и риски невозврата должны уменьшиться.

Что касается криптовалют, они пока не создают реальной конкуренции. При этом я бы отметил, что банкиры одними из первых начали осваивать блокчейн, майнинг и приобретать криптовалюты. Так что я позитивно смотрю на текущий год.

— Но все-таки скольких банков мы можем лишиться в этом году?

— Мы видим, что уже в разы количество отзывов лицензий уменьшилось. Правда, по объему санируемых банков и по объему отзывов, конечно, есть вопросы. В прошлом году у «Югры» отозвали лицензию, три крупных банка взяли на санацию: Бинбанк, «Открытие» и Промсвязьбанк. Те банки, которые называли потенциальными клиентами Фонда консолидации активов банковского сектора (ФКБС), уже ими стали. Я думаю, что в этом году количество отзывов будет еще меньше, чем в прошлом году.

— В этом году мы можем увидеть взятие на санацию таких крупных банков?

— Я не вижу ни одного банка, который бы мог попасть в число потенциальных клиентов ФКБС. Был один банк, который мог бы, но, насколько я понял, он нашел хорошего инвестора и партнера, который позволил ему встать твердо на ноги.

— В этом году банки получили возможность работать под базовой лицензией. Есть ли у вас какие-то предварительные оценки, сколько банков может выбрать именно такую форму работы?

— Мы оценивает количество банков, которые получат статус банка с базовой лицензией в 200-250. Где-то 220. А если еще ЦБ оправдает надежды рынка на то, что будет более слабое регуляторное давление на такие кредитные институты, то может быть и больше.

— Как председатель финкомитета не могли бы вы поделиться планами на этот год? Дождется ли рынок наконец, например, принятия закона об омбудсмене, который уже обсуждается очень давно?

— Закон о финансовом омбудсмене будет принят в феврале сразу во втором и третьем чтениях. Все дискуссии пройдены, компромиссы найдены. Сейчас готовится окончательная версия текста, и мы его должны будем принять. В феврале же я планирую принять на комитете закон об инсайдерской информации. Я думаю, что мы уже всё отрегулировали и договорились. Закон об аудите тоже очень дискуссионная и чувствительная тема. Я полагаю, что мы примем его либо в конце февраля, либо в марте, но будем советоваться с аудиторским сообществом и принимать выверенное решение. То, что регулирование этого рынка уйдет из Минфина в ЦБ, могу сказать совершенно точно.

Мы в ближайшее время должны будем принять законы, которые направлены на страхование средств малых и микропредприятий в банках. И мы себе обозначили отсечку по второму-третьему чтению этого законопроекта также в феврале. Рассчитываем также, что в феврале будет внесен законопроект, направленный на регулирование краудфандинга, блокчейна и рынка криптовалют и ICO. К 1-му июля 2018-го года все правовые решения в этой области должны быть приняты.

— В какой редакции будет принят законопроект «Об омбудсмене»?

— Действие закона распространяется на рынок страхования и микрофинансовые организации. Если говорить о кредитных организациях, то решение финансового омбудсмена может быть оспорено в суде кредитной организацией. В течение определенного промежутка времени кредитная организация может подать в суд на решение финансового омбудсмена, если оно противоречит интересам банка и принято, например, в пользу заемщика. Но, если суд признает решение финансового омбудсмена правомерным, то банк должен будет не только выполнить обязательства, но он еще и заплатит штраф, сопоставимый с суммой обязательства.

На мой взгляд, это будет сдерживать кредитные организации от обращения в суд в случае, если даже, с их точки зрения, финансовый омбудсмен примет неправомерное решение.

В предыдущих редакциях предусматривалось, что банк вообще не имеет права судебной защиты. То есть, если финансовый омбудсмен принял решение, то оно должно быть обязательным и бесповоротным для кредитной организации. Но мы получили критику со стороны Верховного Суда, который указал, что эта норма противоречит гражданскому законодательству, поскольку у каждого лица должна быть судебная защита.

Закон о криптовалютах нужно принимать ради россиян — Последняя версия законопроекта о криптовалютах определяет только базовые понятия, не понятно, как будет в целом регулироваться этот рынок.

— Есть два законопроекта. Один вводит понятийный аппарат, обозначает, что такое криптовалюты, токены, ICO, майнинг и так далее. И он же прописывает регулирование ICO и обращение криптовалют. Он, скажем так, технико-технологический и вводит в нашу жизнь новые понятия, которые появились и быстро развиваются.

Второй законопроект, регулирующий краудфандинг, в том числе, определяет, каким образом должны осуществляться эти процедуры в случае, например, банкротства организации, которая выпустила токены для привлечения инвестиций для реализации проекта.

Я считаю, что само определение криптовалюты и токена как имущества сразу же снимает многие вопросы. Сейчас если у вас есть в собственности криптовалюта, то вы можете не декларировать. Если в законе будет прописано, что это имущество, то любое имущество, которым владеет депутат Госдумы, должно быть задекларировано.

— Получается, вам же и невыгодно принимать этот законопроект.

— Поскольку у меня нет ни токенов, ни криптовалют, то мне все равно. Полагаю, что в интересах государства как раз нужно прописать нормы, определяющие криптовалюту как имущество, которое, соответственно, должно декларироваться соответствующими лицами.

--Недавно соседняя с Россией страна — Белоруссия определилась с отношением к криптовалюте и майнингу. Они легализовали майнинг, блокчейн. Не получится ли так, что инвесторы пойдут в туда, а не в Россию?

— Я приветствую такое революционное решение руководства Белоруссии, поскольку масштаб страны небольшой, и риски, соответственно, тоже. Но то, что они бегут впереди паровоза, приведет к тому,что они привлекут весьма определенных игроков на территорию Белоруссии. Понятно, что игроки бывают разные: по некоторым данным, до 90% ICO – это мошеннические операции. И поэтому они должны это понимать и, соответственно, эти риски каким-то образом купировать.

Нас же решение Белоруссии будет подталкивать к тому, чтобы мы быстрее принимали свои нормативные законодательные акты и стимулировали использование современных цифровых технологий в нашей экономике.

— Раньше вы выступали за то, чтобы изначально лучше не трогать криптоинструменты, посмотреть, как это работает, а только потом законодательно регулировать. Почему вы изменили свою точку зрения?

— Мы видим, сколько людей продают свое имущество, чтобы приобрести криптовалюту. И проводится довольно большое количество ICO, которое русскоговорящие люди осуществляют либо в России, либо за ее пределами. Поэтому мы считаем, что нам необходимо, прежде всего, защитить наших граждан от недобросовестных участников рынка. Такие инструменты должны покупаться и продаваться на легальных площадках, где обеспечивается гарантия приобретения соответствующего криптоинструмента. Заплатил фиатные деньги – получил криптоинструмент.

При этом еще какая-то комиссия может взиматься, и доход будет идти в бюджет в виде налога. Граждане в результате будут защищены от недобросовестных действий. Также мы видим, что многие представители бизнеса попадают под прессинг силовых структур с обвинениями в осуществлении незаконной предпринимательской деятельности. Майнинг – это же бизнес. Сейчас с него не платятся никакие налоги, и, соответственно, возникает вопрос, что это за бизнес, который никак не определен и, соответственно, можно привлечь за незаконную предпринимательскую деятельность.

То есть людей, которые майнят, тоже надо защитить. Да пусть на здоровье себе это делают, но платят налоги в бюджет. Сейчас, как я уже говорил, в ICO 90% мошенничеств. При этом этот рынок дает возможность привлекать средства на реализацию проектов в общем объеме довольно крупные.

Есть такая версия, что, если бы бросили клич о постройке платного моста через Керченский пролив в Крым, то можно было бы построить три моста, потому что граждане с удовольствием бы вложились. Кто-то из патриотических чувств, а кто-то из желания получать определенный доход за платную дорогу, кто-то за возможность проезда по этому мосту. Поэтому идея хорошая, и ее надо оформить с помощью закона, чтобы она работала в интересах проектов и граждан.

— Смогут ли россияне в ближайшее время покупать криптовалюту на бирже?

— Я являюсь сторонником того, чтобы все-таки дать возможность через сертифицированные и лицензированные площадки приобретать криптоинструменты, чтобы людей защитить от недобросовестных продаж.

Сейчас люди иногда покупают биткоины в виде пластмассовых, либо металлических монет и много неискушенных, неграмотных людей, которые наслышались про биткоины и хотят заработать.

Лучше пусть это делают на легальных площадках. И люди не проиграют, по крайней мере, от мошенничества, и бюджет еще может получить какие-то поступления в виде налогов.

— Как вы считаете, Центробанк и Минфин в итоге поддержат торговлю криптовалютой на бирже?

— Центробанк очень осторожно к этому относится, но я думаю, что мы все-таки пойдем по более быстрому пути, чем ЦБ предполагал. Поскольку явление есть, запретить мы его вряд ли сможем. А если не разрешим, то мы будем загонять людей в преступную деятельность. Так что мы получим больше негатива, чем позитива, если будем запрещать.