Указ «О свободе торговли» был подписан президентом Борисом Ельциным 25 лет назад — 29 января 1992 года. Помните это время? Многие уже не помнят, целое поколение выросло с тех пор. И это был не какой-то там рядовой документ, этот указ. Страна была в самом начале рыночных преобразований. Только-только отпустили цены, и они рванули вверх. И вот новое решение. Указ разрешал гражданам и предпринимателям торговать «в любых удобных для них местах, за исключением проезжей части улиц, станций метрополитена и территорий, прилегающих к зданиям государственных органов власти и управления». И началось… Люди, уж коли им разрешили, и стали торговать кто чем может. Это незабываемо: вереницы торгующих людей возле метро (почему-то мне запомнились прежде всего эти места). Чувства — самые противоречивые. Кто буханку хлеба продавал (перепродавал, понятное дело), кто сигареты, кто водку, кто… В общем, такое впечатление, что торговали все и всем. Причем тут были, очевидно, и советские запасы, и товары из магазина напротив (хотя в магазинах еще мало что было). Такая вакханалия свободного рынка. Еще недавно невозможно было представить, что такое возможно в нашей стране, и вдруг — пожалуйста… Ну да, после тотального товарного дефицита, когда магазины встречали людей пустыми прилавками, все это выглядело крайне необычно. Самое интересное, что даже сегодня приходится слышать от некоторых людей, что пустых прилавков и не было вовсе. Знаете, эта «лапша на уши» хорошо подойдет тем, кто не жил тогда в нашей стране, или тем, чьи родители, к примеру, отоваривались в разного рода распределителях. Или для тех, кто, ностальгируя о социалистическом прошлом, в котором было и много хорошего, теряет способность объективно оценивать ушедшую реальность. А реальность была такова, что даже в Москве, которая всегда была в привилегированном положении по обеспечению товарами, в продовольственных магазинах было уже шаром покати. Да, до голода в прямом смысле этого слова еще не дошли, но товарный дефицит был тотальным. Продажа колбасы снизилась, по официальной статистике, за 1991 год на 24% (с 1835 до 1393 тыс. т). Снижение продаж по молочным продуктам составило в том же году 41% (с 25,5 до 12,7 млн т). Но народ понимал, что надо готовиться к еще более худшим временам: продажи мясных консервов выросли в 1991 году почти в 2 раза (с 806 до 1595 млн условных банок). Перспектива голода была вполне реальной. Можно в подтверждение этого привести еще много фактов. Карточная система для обеспечения необходимыми товарами вводилась по стране повсеместно. Даже в Москве были введены карточки покупателя (я храню их до сих пор, на память). Чтобы уйти от этого тотального дефицита, и пришлось пойти не только на чрезвычайно болезненную либерализацию цен, но и на максимально возможную либерализацию торговли. И стало достаточно быстро понятно, что никакого голода не будет. Плюс не будем забывать, что этим же указом «О свободе торговли» были отменены ввозные таможенные пошлины для граждан (в 1997 году этот пункт из указа был исключен). Такое решение послужило мощнейшим импульсом к развитию «челночной» торговли. «Челноки» во всевозрастающем объеме стали наполнять наши прилавки. Жалко, конечно, что прилавки не наполнились столь быстро отечественными товарами. Однако будем реалистами — это, с учетом тогдашнего состояния российской экономики, и не могло произойти быстро. А вот за счет «челночной» торговли это было осуществимо, что и было в полной мере продемонстрировано на практике. Сегодня, спустя четверть века после выхода указа «О свободе торговли», можно попытаться более объективно оценить значимость того шага. Давайте выделим кратко- и долговременные последствия (были и те, и другие). Причем были как положительные, так и отрицательные результаты. Главный положительный быстрый результат, как уже было отмечено выше, это ликвидация товарного дефицита (указ здесь тоже сыграл свою роль). Угрозы голода уже не было. Хотя цены кусались, но товары были, и их становилось все больше. Краткосрочные отрицательные результаты: антисанитария и криминализация. Ну да, можно себе представить, как выглядели в конце рабочего дня места такой масштабной неорганизованной торговли. Бедные жители близлежащих к станциям метро домов — им досталось в этом плане по полной. Что касается криминализации, разгула преступности, то тут тоже было все прогнозируемо. Представьте, что сотни, тысячи людей чем-то там торгуют, получают с этого какую-то там выручку. Естественно, нашлись те, кто предложил услуги по крышеванию, от которых было трудно отказаться. В общем, с «братками» предпочитали дружить. А где «братки», там и проблемы раздела сфер влияния со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это, так сказать, краткосрочные, быстрые результаты. Что с долгосрочными? Такие тоже были. Начнем с положительного. Указ «О свободе торговли» был на самом деле не только про торговлю. Он разбудил в людях дух предпринимательства. А это было чрезвычайно важно, уж если решили переходить к рыночной экономике. И оказалось, на удивление, что этот дух еще остался в советских людях. Те, кто решил не ограничиваться торговлей только для того, чтобы самому как-то выжить в новых условиях, со временем сумели наработать какой-никакой капитал, пустить уже его в дело, заняться другим бизнесом. Так что развитие не только торговли, но и предпринимательства в новой России также в значительной мере обязано тому указу. Но я бы выделил и то, что можно, с определенными оговорками, отнести к долговременным отрицательным последствиям указа. Почему с оговорками? Потому что по большому счету в этом виноват не столько давнишний теперь уже указ, сколько экономическая политика последующих лет. Я имею в виду спекулятивность нашей экономики. После указа чем занялись люди? Продажами и перепродажами. И это сформировало отличительную особенность российской экономики: доля торговли в ней чрезвычайно велика. В 2004 году мы — Институт стратегического анализа аудиторской компании ФБК, — реализуя проект «Сколько стоит Россия», обратили внимание на то, что по валовой добавленной стоимости доля торговли и общественного питания составила в российской экономике 22,8% (2002 год). За последующие десять лет этот показатель составил в среднем 21%. Сегодня этот показатель чуть меньше 20%, но все равно это очень много. Для сравнения, в развитых европейских странах этот показатель значительно меньше: 8–15%. Россия, как это ни покажется кому-то удивительным, сегодня значительно более торговая страна по сравнению с развитыми странами. Данный перекос объясняется тем, что у нас очень велико число организаций оптовой торговли. Если в 2003 г. количество таких перепродавцов составило 308,9 тыс., что превышало число организаций розничной торговли в 2,2 раза (138,8 тыс.), то в 2014 г. это соотношение увеличилось до 2,5 раза (620,1 тыс. организаций по сравнению с 244,0 тыс. организаций розничной торговли). Главное отличие организаций оптовой торговли от организаций розничной торговли состоит не в том, как по-прежнему многие думают, что оптовая торговля — это торговля крупными партиями товаров, а в том, что такая торговля — она прежде всего для перепродажи. Получается, что «вздуть» валовую добавленную стоимость очень просто: перепродавая и перепродавая. Теоретически это тоже будет добавленная стоимость, но фактически качество такой стоимости будет, согласитесь, несколько специфическое. Конечно, как отмечалось выше, связывать такую особенность российской экономики только с указом «О свободе торговли» было бы неправильно. Но он сыграл свою роль в этом, сыграл определенно. Ну, так как же в целом относиться к указу? Предлагаю относиться положительно. Это было неординарное, трудное, смелое и достаточно профессиональное решение в труднейшее для страны время. Кстати, именно всего этого и не хватает нынешним экономическим решениям. 25 лет назад торговлю сделали свободной. И правильно, что сделали. Игорь Николаев, Доктор экономических наук, профессор Высшей школы экономики