Не так давно одна любопытная студентка спросила Фердинандо Саламино: «Кто решает, что является патологией, а что – нет? Кто определяет, что один образ жизни хорош, а другой – плох? Если человек счастлив, рисуя панцири черепах на пляже, какое мы имеем право говорить, что у него функциональный дефицит в социальной и рабочей сферах?» Подготовила Мария Ищенко Фердинандо Саламино (Ferdinando Salamino), психотерапевт, преподаватель Университета Бергамо (Италия). «Поскольку предыдущие полтора часа мы обсуждали критерии, по которым можно сделать общую оценку функционирования, ее вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Казалось бы, это был трудный вопрос, но на самом деле, на мой взгляд, ответ на него достаточно прост, если избавиться от миссионерского намерения спасать всех, всегда и любой ценой. Вот что я решил ответить свой студентке: «Извините, но если человек счастлив, рисуя панцири черепах на пляже, зачем он придет на терапию?» Основная цель терапии – говорю за себя – никогда не заключалась в том, чтобы решить, кто нормальный, а кто нет, или превратить «ненормальных» в «нормальных». Ее цель – устранить препятствия, которые мешают пациенту жить своей жизнью и являются для него источником страданий. Не знаю, кто из вас видел фильм «Блеск» («Shine»), рассказывающий историю пианиста Дэвида Хэльфготта в переломный момент его жизни. Нам сразу становится понятно, что это странный парень, который заикается, иногда выходит на лестничную площадку за почтой без трусов и ест кошачий корм, играя на пианино. Лично меня все эти вещи мало волнуют. Что можно сделать, работая с ним? Дэвид бы перестал играть на пианино, бросил бы то, что страстно любил, отказался от своего жизненного импульса, отдалился от самого себя. Вопросы очевидны. Мир – это место, где должно быть удобно каждому, кто просыпается по утрам, выполняет определенные «производственные» задачи, возвращается домой и заботится о супругах и детях. Люди, которые что-то создают, живут размеренной и спокойной жизнью. Однако необходимо место и для тех, кто закрывается в комнате и пишет стихи или сочиняет то невыносимую, то прекраснейшую музыку, выкуривая сигареты и попивая отвратительный виски. Разве бы мы оказали услугу миру, попытайся мы вылечить депрессию Джакомо Леопарди (итальянский поэт. – Прим. ред.), позволив ему выйти в свет, жениться, завести детей? Сведя на нет всю его отчаянную поэзию, разве бы мы сделали ему лучше? Можно было бы считать терапевтическим успехом превращение Джими Хендрикса в трезвомыслящего индивида, способного работать с 9.00 до 17.00? Не поймите меня неправильно, я не восхваляю безрассудство. Я пытаюсь сказать, что цель психологии, как науки о человеке, включить его, а не исключить. Психотерапия, как клиническая ветвь этой науки, ставит перед собой задачу найти вместе с пациентом то, что нормально для него, а не направить насильно всех подряд по единственному правильному пути. Каждый раз у меня мурашки пробегают по спине, когда я слышу от коллеги, что он поставил перед собой цель подвести пациента Х к более здоровому подходу к той или иной сфере его жизни. «Прежде чем осуждать кого-то, возьми его обувь и пройди его путь». Этот принцип – основа эмпатии, но в то же время психологическая близость гораздо более глубока и трудна. Это означает принимать точку зрения другого человека и смотреть на возможности и ограничения с его позиции. Именно так вместе с пациентом мы начинаем выстраивать дорогу: возможную и допустимую для него, а не более «здоровую» для нас». Подробнее см. на сайте издания Psicologi online.