Журналист Женя Батурина смотрит на праздничные огни, вспоминает, как семь лет назад развелась и рассказывает, что развод — это всегда грустно и трудно, даже если все его хотели и ждали.Однажды я очнулась посреди ночи на холодном полу. В руках у меня был телефон, а на голове — шапка бывшего мужа. Двигаясь микроскопическими шажочками в сторону дивана, я думала: однажды, лет через сто, я научусь снова ходить, смеяться и говорить и тогда расскажу другим, что развод — это совсем невесело. Ну что же ты, Женя?! Кругом елки, залитая светом Москва, количество гирлянд на душу населения превышает самые смелые ожидания, пряничные человечки взялись за пряничные ручки и танцуют под рождественские гимны, и старому году почти пришел джингл-беллз. Праздник, праздник! А тут ты со своим разводом семилетней выдержки. Кстати, ты разве не знаешь, что развод — это теперь тоже праздник? «Свобода!!!» — пишет твой друг на фейсбуке и постит страничку паспорта со штампом о расторжении брака. Лайки, фанфары, всем очень нравится. «Мы с Катюхой всё!!! Празднуем в пятницу с 23.00 до последнего гостя!» — уведомляет другой и создает под это дело мероприятие «Брак=мрак», которое обещают посетить 133 человека. Разводиться можно и даже модно. Танцы на костях семейной жизни и осколках подарочного фарфора становятся чуть не новой свадебной традицией. Все так убедительно радуются, так трудолюбиво окружают себя частоколом из восклицательных знаков, что даже я верю. Ну, почти. Я верю, что они сами себе верят и считают, что развод — это их новое счастье. Когда-то я тоже была такой. Я очень хотела развестись, долго, несколько лет. У меня были на то причины, объективные и субъективные, причем объективные выигрывали. Я собиралась с духом, прикидывала варианты, репетировала разговоры. Мой брак не был счастливым, он держался на честном слове, которое мы дали друг другу в загсе, и инерции. Мой развод был выстраданным, долгожданным, логичным и хорошо продуманным. Я понимала, что это правильный, единственно верный шаг. А шагнула все равно в пропасть. Оказалось, что разводиться — больно Какими бы чужими мы ни казались друг другу в день развода, вскоре выяснилось, что за годы брака мы умудрились срастись, стать неуклюжим, кривоватым, но все-таки целым. И вот это целое пришлось кромсать, резать на две драненькие части и растаскивать в разные стороны. Без наркоза — потому что, расставаясь, люди не выбирают слова и норовят ударить побольнее. Без поддержки самого близкого человека — потому что именно с ним-то вы и расходитесь. Без гарантий, что станет лучше — потому что нельзя перезапускать разбитое сердце до бесконечности. Я много о чем думала, когда собиралась разводиться. Только не думала, что буду скучать по бывшему мужу. Что начну ходить к метро кружным путем, минуя магазин, где мы каждый день покупали молоко. Что перестану смотреть сагу о звездных войнах, потому что ее любил он. Что не смогу спать на супружеском диване и вместо этого буду сворачиваться клубком на полу в чужой шапке и рыдать только оттого, что «чужие» — это теперь про нас. Оказалось, что привычное лучше нового Человек не особенно любит перемены, даже долгожданные. Представьте, что вы лет семь или десять живете в маленькой квартирке. Все там ветхое, убогонькое, явно требует ремонта, но вместе с тем — привычное, знакомое. Вот пятно на потолке от шампанской пробки, вот пульт в дурацком целлофане, вот угол тумбочки, о который вы сто раз ударялись мизинцем. Вы мечтаете съехать из этой квартиры, прописаться в лучшей жизни. А однажды возвращаетесь домой, а дома нет. Пустое поле, по которому нехотя гуляет ветер. Ни стен, ни крыши, ни тумбочек. И каким же милым и родным кажется вам исчезнувшее пятно на потолке, как хочется вам вцепиться в погибший целлофановый пульт и прижать его к сердцу. После развода вас забрасывает в такое вот поле. На нем, конечно, предстоит построить новую прекрасную жизнь, только непонятно когда, как и с чего начинать. Поэтому хочется срочно все вернуть обратно, как было. Первый же праздник обрушивается на вас всей тяжестью: вот раньше мы с мужем встречали Новый год у друзей на Бабушкинской и пускали фейерверки, а сейчас что? Не-ет, я пошутила, заберите меня отсюда, верните Бабушкинскую, изверги! Оказалось, что общие друзья не такие уж общие Ну да, вы узнаете о себе много нового. Это только вам ситуация казалась однозначной, а у других свои взгляды, мнения и Мнения. Кто-то молча исчезнет, кто-то выберет не вашу сторону, кто-то откажется выбирать стороны, чем тоже несказанно вас взбесит, ведь вы рассчитывали на безоговорочную поддержку. «В разводе виноваты оба», «Женщина должна быть мудрее», «А у тебя точно никого нет?», «Семья — это святое!» — такие слова вы рискуете услышать от людей, с которыми беззаботно запускали фейерверки и ели оливье из одной миски. По сути, мы первое поколение, которое начало разводиться свободно. Наши родители, обнаружив себя в несчастливом браке, медлили, тянули и сохраняли видимость семьи, бабушки и дедушки тем более держались друг друга и общепринятых стандартов. В моем школьном классе почти у всех были полные семьи. В классе моего ребенка часто встречаются сложносочиненные, с мачехами-отчимами, сводными братьями-сестрами и «выходными» папами. Мы первые, поэтому нам трудно. Чувство вседозволенности, восторг неофита поначалу перекрывает остальные эмоции — вот мы и празднуем разводы. Но наутро после вечеринки наступает похмелье — и тогда мы понимаем, что вообще-то заливали горе. Что развод — это горе, да. И что горевать — нормально. Тогда придется встать с холодного пола, стянуть с себя шапку бывшего мужа, набрать номер одной из оставшихся подруг и проговорить: — Светка, я опять на полу. — Что случилось? — спросит Светка, разбуженная посреди ночи. — Ничего. Я не жалею, что развелась. Я все сделала правильно! — Уже хорошо, — пробурчит Светка, разыскивая тапки. — Я прочитала стихотворение Дмитрия Быкова, и там про меня, про мой развод, про то, что он ни фига не праздник и зря я думала, будто проснусь счастливой просто, потому что была права. — Зачитай, — попытается проснуться героическая Светка. — «Я ждал, пока начнется жизнь, а это жизнь была».