Не только эмоциями людей, но и их поведением управляют нейрогормоны. А нейрогормонами управляют гены. Получается, что некоторые люди от природы отзывчивы, оптимистичны и счастливы в любви, а другие от природы недоверчивы, пессимистичны, и в любви несчастны. Генетики и нейрофизиологи изучают эту разницу между людьми, чтобы приготовить лекарство от злобы и прививку счастья. Чтобы человек стал добрее и счастливее, достаточно увеличить в клетках мозга длину микросателлита RS3 возле гена вазопрессинового рецептора. Такая операция усиливает чувствительность рецептора к вазопрессину, гормону, который способствует формированию человеческих привязанностей. Под действием введенного вазопрессина и окситоцина крысы начинают вылизывать чужих новорожденных крысят, тогда как в обычном состоянии они им полностью безразличны. Именно эти гормоны способствуют формированию фиксации на первом партнере у моногамных видов. Когда-то этолог Лоренц описал механизм импринтинга, то есть инстинктивного запоминания, а теперь ученые нашли химическое объяснение этому механизму. Привязанность матери к младенцу почти у всех животных, и у человека тоже, вызывается тем, что во время родов в организм поступает высокая доза окситоцина, и под действием этого гормона мать запоминает запах своего ребенка на уровне подкорки. Формируется глубокая привязанность, которая выражается в том, что мать испытывает тревогу, когда ребенка нет поблизости, и радость, когда он оказывается рядом, а так же потребность в тесном тактильном контакте и заботе о нем. У моногамных видов животных под аналогичным действием гормонов формируется привязанность к первому сексуальному партнеру. Его запах становится определяющим фактором для ощущения удовлетворения. Если любимого нет, животное тоскует и ищет его как источник своего комфорта, а найдя, испытывает эйфорию. Точно так же с химической точки зрения формируется человеческая любовь, хотя любовный импринтинг людей и не обладает такой сильной фиксацией. Механизм действия вазопрессина и окситоцина в природе на удивление консервативен. Поведение и чувства людей тоже подвержены действию этих же веществ, хотя у людей схема сложнее. Можно с уверенностью сказать, что матери со слабым или отсутствующим материнским инстинктом имеют какую-то патологию окситоциновых рецепторов, их мозг слабо реагирует или не реагирует совсем на окситоциновую атаку во время родов, запоминания запаха не возникает, и физически ребенок оставляет такую мать равнодушной. Либо она может испытывать к нему отвращение. Если с аллелями соответствующих генов все в порядке, люди не только обладают здоровыми родительскими инстинктами, но и способны к переживанию любви к сексуальному партнеру. В отличие от людей с короткими микросателлитами RS3, они верны, их чувства глубоки и стабильны. Люди, у которых чувствительность этих рецепторов снижена, ветрены, быстро начинают скучать с одним партнером и не знают, что такое любовь. Вышеописанная теория «химии любви» уже не нова и кажется слишком примитивной, чтобы всерьез прописывать плохим матерям и гулящим мужьям капли окситоцина и вазопрессина. Не только психологам, но и просто наблюдательным людям известно, что способность к любви не является врожденной, а формируется в течение всей жизни. Чем больше ребенка любили в детстве, тем более отзывчивым он вырастит. Это правило имеет исключения, однако, чувствительные и любящие люди очень редко вырастают в плохих семьях с холодными родителями. Это можно было бы списать на все тот же генетический механизм, передаваемый по наследству, однако то же самое касается усыновленных детей. Среди них высок процент тех, кого бросили равнодушные матери, однако, будучи усыновленными, они часто вырастают и сами становятся хорошими родителями. Одним словом, хотя влияние генетики на характер ученые не отрицают, влияние среды очень часто компенсируют генетические изъяны. Или усугубляет. А иногда даже порождает их, как ни фантастично это звучит. Феномен связан с тем, что «химия любви» применительно к человеческому мозгу намного сложнее, чем у примитивных животных. Хотя даже у животных редко удается добиться изменения поведения простым введением вещества. Чтобы гормон вызывал сильную чувственную реакцию и сформировал новую схему поведения, необходимо чтобы рецепторы не остались к нему индифферентны. Но даже если изменить чувствительность рецепторов, вмешавшись в генотип, гены влияют не на поведение как таковое, а на общие принципы построения нейронных контуров, которые отвечают за обработку поступающей извне информации, всех тех многообразных чувственных сигналов, восприятие которых и называется жизнью. Сами вычислительные устройства не только реагируют на поступающую информацию, но и меняются под ее воздействием. Вот почему поведение людей так зависит от среды и уровня развития. Влияние окружающих и произведений искусства, жизненный опыт и культурный багаж способны включать определенные нейронные контуры или блокировать их. Равнодушный родитель, испытывающий негативные чувства к собственному ребенку, или человек, никогда не чувствовавший нежности и любви к другому человеку, это не химическое искажение, которым наградила человека природа. Это искажение на личностном уровне, а дурная химия всего лишь следствие. Абсолютных генетических уродов по части любви нет, а если и есть, их отклонениям сопутствуют психические заболевания. Большинство жестоких и холодных людей — продукты не столько особой генетической конституции, сколько детских травм и негативного жизненного опыта. Человек — существо целостное. Его организмом управляет иерархия во главе с самосознанием. Все попытки вмешаться в управление не сверху, а снизу или сбоку, то есть не через осознание своей духовной природы, а с помощью химического исправления чувственных и эмоциональных изъянов, не заканчиваются никак или заканчиваются плохо. Влиять на нейрохимию люди давно умеют. Продаются легальные и нелегальные, лекарственные и нелекарственные психоактивные вещества, способные изменить настроение человека и даже его самоидентификацию. Человек испытывает радость, ощущение расширения сознания, чувство единения со всем миром и прилив жизненных сил. Эти таблетки и порошки можно было бы считать прививками счастья, если бы этот короткий и сомнительный кайф не оборачивался обратным эффектом. Вещество действует недолго, и по окончанию его действия человек не только возвращается в серую действительность, но и находит ее куда более унылой, а главное не находит в себе ни сил, ни желания менять свое отношение волевым и когнитивным путем. Очень скоро может оказаться, что стимуляторы, эйфоретики, галлюционогены и наркотики единственный доступный этому человеку путь к счастью. А по существу, тропинка в могилу. Примерно так же будет выглядеть влияние на ДНК. В генотип вмешаться можно, однако общая структура заставит измененный участок работать как и прежде, а так как прежних резервов нет, организм могут ждать большие неприятности. Кто знает, как поведет себя увеличенный участок RS3 у жестокого и циничного человека. Сделает ли он этого человека любящим? Или это будет любовь людоеда, стремящегося сожрать существо, ставшее вдруг таким аппетитным? А может быть, под воздействием окситоцина такой человек испытает пронзительную жалость и любовь к себе, что заставит его лишь ожесточиться к окружающим? Пока очень трудно сказать, как поведет себя прививка счастья в организме человека, который этот счастье не заработал. Хотя, конечно, очень хочется надеяться, что генетика поможет человечеству эволюционировать быстрее и в правильном направлении. В конце концов, наука — это продукт развития мозга, то есть инструмент эволюции, с точки зрения теории Дарвина вполне способный подтолкнуть развитие человека на тысячу лет вперед. © Марина Комиссарова