Например, весь день изображать страшную сонливость, зевать, прислонять твою голову к любой выпуклой поверхности, а вечером, когда ты наконец кладешь его спать, организм вдруг по непонятной причине решает, что сейчас самое время ворочать тебя с боку на бок и таращить твои глаза в темноту.

Или устроить дежавю. В разгар вечеринки схватить тебя за лацканы и закричать: «Стой! Ведь это все уже было!» Ты такой: что? где? что уже было? А организм: «Да вот это все! Вот это кафе при консерватории, эта девица с половинками глобуса под платьем, этот ее приятель, тромбонист Аслан, замахнувшийся на тебя табуреткой... Даже это сравнение с глобусом — это все уже было, точно говорю!» Ты останавливаешься, пораженный, обломок бильярдного кия выскальзывает из руки — вот те раз! Как это может быть, что все это (удар табуреткой по голове) уже было раньше? А организм такой: «А, нет, показалось. Забудь. И вызови мне скорую, я, кажется, умираю».

Один из самых коварных розыгрышей организма — избирательность памяти. Мы помним лучше всего то, что часто вспоминаем. А вспоминать мы любим, естественно, приятные моменты. Неприятные моменты, соответственно, постепенно забываются, сильно искажая картину прошлого.

Живешь ты, допустим, с девушкой. В ней есть приятные черты и неприятные. Она ласковая (когда не ревнует), веселая (когда выпьет) и красивая (когда выпьешь ты). А потом ты ее бросаешь. Не сразу, конечно, а после порции угрызений совести, которой хватило бы даже Гитлеру и еще бы осталось на Геббельса. То есть испытываешь пресловутые смешанные чувства. С одной стороны, радуешься тому, что получил, — свободе. С другой — грустишь по тому, что потерял, — по моментам уютной несвободы. Но любая радость, как известно, быстро проходит, а любая грусть (еще одна шутка нашей психики) норовит мучить тебя долго и обстоятельно.

Эйфория миновала, ты сидишь в пустой квартире, не осененной присутствием постоянной женщины, то есть похожей на фотографии заброшенных жилищ в городе Припять. В раковине пельмени, слипшиеся с сосисками, на ковре и в желудке они же... И тут на сцену выходит механизм вытеснения неприятных воспоминаний.
Ее достоинства постепенно заслоняют ее недостатки, потом достоинства всех остальных людей, потом солнце. Ты встречаешься с ней по делу (чтобы вернуть нашедшуюся сережку и зимнюю резину) и ловишь себя на странном ощущении. Что-то неуловимо изменилось, сместились тончайшие силовые линии... Ах да, ты же больше не можешь заняться с ней сексом! Засохший некогда плод вдруг стал запретным. Избирательность памяти, ложная новизна и сексуальная неудовлетворенность врываются в мозг, как большевики в Зимний дворец, и свергают некогда выстраданную концепцию: расставание было ошибкой!

Хорошо, если девушка уже нашла кого-то: твое предложение «А может, черт возьми, нам снова...» закончится ее отказом с последующим разнонаправленным движением ваших самооценок. А вот если она не против... Проснувшись следующим утром в одной с ней постели, ты слышишь знакомое сопение и с ужасом понимаешь, что тебе удалось дважды войти в одну и ту же реку и эта река по-прежнему тебе не нравится. Ты начинаешь обдумывать, как бы помягче сообщить своей экс-экс эту важную новость. И через две недели, когда воля собрана в кулак и рот уже открыт, уши получают сообщение: «Я, кажется, беременна! Ты рад?»

Говорю же, организм любит поиздеваться над своим хозяином.